Конституционный суд отклонил жалобы адвокатов, оспаривавших закон о содержании подозреваемых под стражей: по их мнению, отказ допускать защитников к клиентам нарушает права последних на получение своевременной квалифицированной юрпомощи.

Адвокаты Сергей Бадамшин и Гаджи Алиев защищают интересы бывшей студентки МГУ Варвары Карауловой (Александры Ивановой), которую обвиняют в связях с запрещенной в России террористической организацией «Исламское государство».

Сейчас девушка находится в СИЗО, но юристов туда не пускают. Запрет на свидания сотрудники изолятора объясняют тем, что у них нет уведомления следователя, подтверждающего, что Бадамшин и Алиев – защитники арестанта. Поэтому, обращаясь в КС, те указали, что ст.

18 закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» противоречит Конституции: обязанность адвокатов получать уведомление о допуске к участию в уголовном деле из-за разного рода обстоятельств может лишить подозреваемого или обвиняемого права своевременно получить квалифицированную юрпомощь, а адвоката – возможности выполнять свои профессиональные обязанности.

В своем постановлении от 25 октября 2001 года № 14-П КС сформулировал следующие правовые позиции, которые по сей день сохраняют свою силу: выполнение адвокатом, имеющим ордер юридической консультации на ведение уголовного дела, процессуальных обязанностей защитника не может быть поставлено в зависимость от усмотрения должностного лица или органа, в производстве которых находится уголовное дело. А требование обязательного получения адвокатом разрешения на допуск к участию в деле означает, по существу, что подозреваемый и обвиняемый могут лишиться своевременной квалифицированной юридической помощи. Если адвокат вступил в дело в качестве защитника, предъявив удостоверение и ордер от адвокатского образования, он наделяется процессуальными полномочиями, предусмотренными ст. 53 УПК. В их числе и право встречаться с подозреваемым или обвиняемым, которое следователь должен обеспечить, вне зависимости от каких-либо дополнительных условий. Положения ст. 49 и ст. 53 УПК не должны служить основанием для введения разрешительного порядка на свидания.

Встречи защитника с подзащитным на территории следственного изолятора не лимитированы по их количеству и продолжительности, проводятся наедине и конфиденциально. Адвоката на свидание должны пустить только на основании удостоверения и ордера, истребование у защитника иных документов запрещается.

Администрация СИЗО должна знать о том, что конкретный адвокат защищает одного из арестованных от следователя, и это не должно влечь возложения на иных участников уголовного судопроизводства каких-либо обременений, дополняющих процедуру вступления адвоката в уголовное дело в качестве защитника.

Решение об отказе в доступе адвоката, а равно отказ в продолжении его свидания с подозреваемым или обвиняемым должно быть обосновано установлением конкретных, указанных в законе обстоятельств и не может быть обусловлено лишь отсутствием сведений о наделении адвоката статусом защитника по уголовному делу, не представленных своевременно следователем администрации следственного изолятора.

КС делает вывод, что оспариваемое законоположение в обозначенном аспекте не содержит неопределенности и потому не может расцениваться как нарушающее права заявителей (определение № 2358-О). Сами же действия следователя, как можно понять из определения, противоречат закону, однако их проверка не входит в компетенцию КС.

КС также вынес еще одно отказное определение на жалобу адвоката Алексея Суханова, оспаривавшего те же положения закона и ст. 38 УПК, поскольку у него сложилась аналогичная ситуация с допуском к подзащитным.

В жалобе он указал, что нормы ограничивают возможность осуществлять адвокатскую деятельность и лишают защитников права на труд.

Однако КС указал, что из документа следует, что Суханов не является защитником лиц, на свидании с которыми настаивал, и лишь намеревался оказать им юридическую помощь по вопросам, не относящимся к производству по уголовным делам (определение № 2364-О).

В сизо – только с разрешения следователя?

ФСИН России дезорганизует работу адвокатов в течение 16 лет, установив, вопреки требованию ч. 4 ст. 49 УПК РФ, порядок, в силу которого адвокату отказывают в допуске в СИЗО к обвиняемому без разрешения следователя.

Местный закон ФСИН  Кто, кроме ФСИН, виноват в этом?

Думаю, что прежде всего – мы сами. Адвокаты приспособились, решая проблему следующим образом: «Получу за 10 минут разрешение следователя и не буду убивать время и силы на войну с нарушающей закон Федеральной службой исполнения наказаний. Зачем кому-то что-то доказывать?»

22 июня 2017 г.

СИЗО № 1 («Матросская Тишина») подтвердил, что, несмотря на принятые недавно поправки в УПК РФ, прямо указывающие на то, что адвокат имеет право на допуск в СИЗО к подзащитному с момента вступления в уголовное дело в качестве защитника по предъявлении удостоверения адвоката и ордера, у СИЗО свой «местный закон ФСИН» – пропускать адвокатов к сидельцам только с разрешения следователя, иначе «их лишат премии». Причем никаких следов отказа на заявлении не остается.

Около трех месяцев назад я получил отказ администрации СИЗО № 2 («Бутырка») в допуске к обвиняемому по причине запрета такого допуска «секретной инструкцией» и потерял тогда два дня на попытку реализации своего законного права.

Помня о действии в течение 16 лет «местного закона ФСИН», на этот раз я отправился в СИЗО № 1 («Матросская Тишина») в сопровождении понятого – адвоката-профессора Л.И.

Тухватуллиной – для встречи с «резонансным» обвиняемым Дмитрием Богатовым.

В бюро пропусков мы сразу наткнулись на заслон.

Убеждали в законности своих действий сначала сотрудницу бюро, подписывающую требование на пропуск в СИЗО № 1, потом ее руководителя, затем 35 минут ожидали решения высшего руководителя, который, исследовав представленный нами избыточный пакет документов – заявление с приложением к нему ордера и удостоверения адвоката с их копиями, основанный на законе ответ Минюста о недопустимости нарушения прав адвокатов-защитников, а также соответствующий фрагмент из Федерального закона от 17 апреля 2017 г. № 73-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации», – связывался по телефону с прокурором.

Спустя более часа мы все-таки получили разрешение пройти в СИЗО, «но только раз, сегодня, в следующий раз без разрешения следователя не пустим».

В процессе этой 65-минутной процедуры сотрудники СИЗО созвонились со следователем, рассказали ему, чего хотят адвокаты, обсудили с ним вопрос, пускать или нет, затем молча передали мне трубку, и состоялся следующий диалог: – Слушаю вас… – А я слушаю вас… – Вы чего хотите? – Попасть к обвиняемому Богатову. – Получите у меня разрешение. – Но вы же не руководитель мой, чтобы просить вашего разрешения. – Но если вы обратитесь, я, безусловно, разрешу. – Разве у нас не состязательный процесс и мы не равные процессуально стороны? – Вы меня просвещаете? – К сожалению… – Я не могу приказать сотрудникам СИЗО.

– Я знаю, они должны действовать по закону.

Выше упоминался аналогичный случай с сотрудниками СИЗО № 2 («Бутырка»), которые 11 апреля 2017 г. не пустили адвоката к обвиняемому. Тогда, 14 апреля 2017 г.

, было составлено аргументированное обращение (на 5 листах) к Генеральному прокурору РФ и министру юстиции РФ.

В нем содержался такой фрагмент: «Доколе еще терпеть беззаконие ФСИН? Обращаюсь, ибо проблема свидания адвоката с обвиняемым касается всей российской системы права».

17 апреля 2017 г. Президент подписал всем нам известный Закон: ордер, документ адвоката – и все.

2 мая 2017 г. Генеральная прокуратура РФ (вместо надлежащих мер прокурорского реагирования на всероссийскую проблему) направила обращение в Прокуратуру г. Москвы, которая 11 мая переправила жалобу на ФСИН во ФСИН, преобразовав всероссийскую проблему в личную проблему адвоката.

17 мая 2017 г. Министерство юстиции РФ отреагировало по существу: защитнику «свидания предоставляются по предъявлении удостоверения адвоката и ордера» и – «истребование у адвоката иных документов запрещается».

Третий месяц Закону, а ФСИН, как и 16 лет назад, не хочет по нему жить.

А что в суде? Так сегодня обстоит дело с защитой прав обвиняемых и их защитников на свидание в досудебной стадии уголовного процесса. А что в суде?

По уголовному делу, находящемуся в суде, СИЗО требует представить разрешение судьи на свидание. Судью не всегда можно застать (он то в процессе, то на приговоре), а если застанешь – это еще не значит, что убедишь его подписать подготовленный секретарем проект разрешения на свидание. На это нужно затратить силы и время, иногда немалые.

Опять же свежий пример. Адвокат явился в Тверской районный суд г. Москвы с письменным заявлением получить разрешение судьи на свидание с подзащитным Б., содержащимся в СИЗО № 2 г. Москвы. В канцелярии по уголовным делам его направили к судье З., занятой в это время рассмотрением дела.

В паузе между слушанием судья переадресовала ожидавшего адвоката к другому судье – К.

, который тоже оказался, как информировали адвоката, «в большом деле» и «освободится не скоро», так что «извините, только после обеда…» Вежливому секретарю суда адвокат оставил предварительно заготовленное письменное прошение: «Для согласования позиции в апелляционной инстанции Московского городского суда прошу разрешить свидание с подзащитным… Приложение…»

После обеда секретарь сочувственно сообщила адвокату, что судья не подписал разрешение: хотя дело о продлении содержания под стражей находится в суде и через три дня будет направлено в Мосгорсуд, но оно числится за ГСУ МВД по г. Москве, там адвокату и дадут разрешение.

Не помогло объяснение, что адвокат на стадии следствия не работал, что соглашение заключено на оказание помощи в апелляционной инстанции. Судья К. остался при своем мнении.  

У нас своя инструкция – ФСИН

Понятно, что адвокат – это защита, следователь у нас – это часть обвинения. Обвинение и защита – равноправные стороны состязательного процесса. Но получается, что следователь «более равноправен», чем адвокат. Выходит, он выше по статусу, поскольку может разрешить адвокату свидание с подзащитным, а может и не разрешить.

Такой вот противоречащий закону состязательный процесс внедрен во всероссийскую судебную практику Федеральной службой исполнения наказаний РФ при попустительстве Московского городского суда, который в этой сфере сформировал порочную практику районных судов, не реагируя посредством вынесения частных постановлений и определений на такие нарушения.

Но вернемся к странному с процессуальной точки зрения эпизоду с судьей К., который за разрешением на свидание отослал адвоката к следователю. Адвокат решил пройти весь тернистый путь к своему подзащитному и встретиться с ним.

Выкроив время в последний рабочий день перед апелляционным рассмотрением уголовного дела подзащитного, защитник явился в СИЗО № 2 («Бутырка»), заполнил требование на беседу с подзащитным, предъявил в бюро пропусков требуемые по закону удостоверение адвоката и ордер, и рядовая сотрудница бюро пропусков (после телефонной консультации с руководством) озвучила отказ: «У вас нет разрешения на свидание». Пришедшему заместителю начальника смены В. защитник раскрывает УПК РФ: – Читайте, часть 4 статьи 49. – Да мы ее наизусть знаем. – Тогда в чем дело? – У нас своя инструкция – ФСИН.

– А как же закон?

Дополнительно к документу и ордеру адвокат достает адресованный ему оригинал извещения суда: «Смотрите, сегодня последний день перед судом, можете сорвать процесс, понимаете это?» «Понимаю, – отвечает замначальника, – но где печать на извещении суда? Разговор закончен».

На приеме замначальника СИЗО заявляет: «Я эти вопросы не решаю. Обратитесь письменно, и мы в течение месяца ответим…» Глупость или издевательство? Никаких виз, следов правового беспредела здесь не оставляют.

Табличка: «Горячая линия ФСИН по городу Москве». Пытаемся связаться. Бутафория, телефон не работает. Долго дозваниваемся по мобильному.

Сначала попадаем к дежурному (стандартное «Я эти вопросы не решаю»), просим пригласить то должностное лицо, которое этим занимается. Приглашен К.: «Сейчас уточню и вам перезвоню». Не звонит полчаса.

Снова звоним мы и получаем ответ: «Вам же объяснили, что не могут вас пустить, мы им приказать не можем».

Звонки во ФСИН России – один успешный: (495) 983-85-58. Ответили, что надо обращаться к начальнику приемной ФСИН, «она будет через 30 минут». Через 30 минут – «звоните через час», потом «звоните после 13 часов», «звоните через 40 минут». И так до конца рабочего дня.

Нужна ли такая ФСИН?

Безнаказанность – мать беззакония и анархии. Аксиомой должна быть норма: представил адвокат ордер и удостоверение – никто не вправе помешать ему встретиться с обвиняемым. Под угрозой уголовной ответственности за превышение должностных полномочий. Иначе еще годы будем топтаться на месте, долго и безуспешно пытаясь решать даже самые простые вопросы.

Стать автором Опрос о практике оказания юридической помощи pro bono

Адвокатам не нужно разрешение следствия для свидания с клиентом в СИЗО – КС

Контекст

КС РФ разрешил пожизненно осужденным одно длительное свидание в год

Конституционный суд (КС) РФ подтвердил свою позицию о свиданиях адвокатов с клиентами в СИЗО: защитники не обязаны предоставлять сотрудникам изоляторов дополнительные документы, в том числе разрешения следователей на встречу со своими подзащитными. Суд отметил, что любой отказ в допуске адвоката в СИЗО должен быть мотивирован и не ограничиваться ссылкой на отсутствие некой бумаги.

Тем не менее, КС не стал просить законодателя вносить в правовые нормы изменения, посчитав, что положения действующей редакции закона очевидны и сотрудники СИЗО должны понимать, что требуют от адвокатов лишние документы, в которых нет необходимости.

Жалоба Карауловой

С жалобой в суд обращалась бывшая студентка МГУ Варвара Караулова (позднее сменившая имя на Александру Иванову) и ее защитники Гаджи Алиев и Сергей Бадамшин. Заявители полагали, что статья 18 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», которая устанавливает правила свиданий с обвиняемыми, нарушает их конституционные права.

Речь идет о разрешении следователя на встречу адвоката и его клиента в СИЗО, без которого защитников в изолятор не пускают. Нормы закона не обязывают адвокатов получать подобные разрешения. Однако на практике без него в изолятор не попадешь.

Адвокаты привели в пример свой случай – им несколько раз отказали во встрече с Карауловой, поскольку у них не было с собой уведомления следователя о их допуске в дело в качестве защитников.

Судебные инстанции нарушений закона в этой ситуации не увидели и жалобы адвокатов отклонили. Тогда представители интересов Карауловой обратились в КС, чтобы тот объяснил, нужно ли адвокатам разрешение следствия на свидание с клиентом. 

«В силу неопределенности статьи и по смыслу, придаваемому ей правоприменительной практикой, влечет обязательность получения адвокатом уведомления (по своей юридической природе – разрешения) от лица или органа, в производстве которых находится уголовное дело, о допуске к участию в этом деле в качестве защитника, что в зависимости от ряда объективных и субъективных обстоятельств, связанных с получением такого уведомления, может лишить подозреваемого или обвиняемого, содержащегося под стражей, права своевременно получить квалифицированную юридическую помощь, а адвоката – возможности выполнять свои профессиональные обязанности», — пояснили заявители.

Свидание без похода к следователю

КС напомнил, что часть 4 статьи 49 УПК РФ устанавливает, что адвокат допускается к участию в уголовном деле в качестве защитника по предъявлении удостоверения адвоката и ордера.

Соответственно, вступив в дело, адвокат наделяется соответствующими процессуальными полномочиями, в том числе и правом на свидание с подзащитным.

А право на свидание, в свою очередь, является важнейшим условием реализации права обвиняемого на защиту, отмечает КС. 

«Выполнение адвокатом, имеющим ордер юридической консультации на ведение уголовного дела, процессуальных обязанностей защитника не может быть поставлено в зависимость от усмотрения должностного лица или органа, в производстве которых находится уголовное дело, основанного не на перечисленных в уголовно-процессуальном законе обстоятельствах, исключающих участие этого адвоката в деле», — говорится в постановлении.

КС также отмечает, что требование обязательного получения адвокатом от следственных органов разрешения на допуск к участию в деле по существу означает, что обвиняемый может лишиться своевременной квалифицированной юридической помощи, а защитник – возможности выполнить свои профессиональные и процессуальные обязанности. Ведь следователь может отсутствовать на работе или намеренно избегать встречи с определенным адвокатом, чтобы не допустить его свидание с клиентом, указал суд. 

«Следовательно, вступление адвоката в уголовное дело в качестве защитника влечет… обязанность следователя обеспечить реализацию права на свидания с доверителем, выполнение которой не ставится в зависимость от каких-либо дополнительных условий, включая предъявление следователю или администрации места содержания под стражей иных документов», — отмечает КС.

Суд подчеркивает, что положения статей 49 и 53 УПК РФ не дают следственным органам права принимать правоприменительные акты, разрешающие защитнику участвовать в деле. Также они не должны рассматриваться и как основание для введения разрешительного порядка на свидание адвокатов и клиентов. 

Обязанность СИЗО

В постановлении напоминается, что закон закрепляет порядок проведения свиданий – наедине и конфиденциально без ограничения их числа и продолжительности. Также закон гарантирует, что свидания предоставляются защитнику по предъявлении удостоверения адвоката и ордера, а истребование у адвоката иных документов запрещается, сказано в решении КС.

Предоставление свидания с адвокатом предполагает, что администрация следственного изолятора как орган, ответственный за соблюдение режима, располагает сведениями о приобретении адвокатом процессуального статуса защитника в конкретном деле, полагает суд.

«Наличие таких сведений у администрации следственного изолятора обеспечивается ее отношениями со следователем, которые по своему характеру не относятся к уголовно-процессуальным и в которые не могут вовлекаться иные участники уголовного судопроизводства, в том числе со стороны защиты. Тем более такие отношения не должны влечь возложение на иных участников уголовного судопроизводства каких-либо обременений, дополняющих процедуру вступления адвоката в уголовное дело в качестве защитника», — отмечает КС.

Он напоминает, что отказ сотрудника СИЗО допустить защитника к клиенту должен быть обоснован. При этом отсутствие сведений о наделении адвоката статусом защитника не является достойным и справедливым аргументом для отказа во встрече, полагает КС.

«Иное истолкование норм расходилось бы с их аутентичным смыслом, противоречило бы правовым позициям Конституционного суда, лишало бы подозреваемого и обвиняемого возможности своевременно получить квалифицированную юридическую помощь, а адвоката (защитника) – возможности выполнить свои профессиональные и процессуальные обязанности», — говорится в решении КС.

Между тем, он полагает, что все перечисленные им толкования положений УПК являются очевидными. Следовательно, норма закона, на которую пожаловались адвокаты Карауловой, неопределенности не содержит и не может расцениваться как нарушающая их права. В связи с этим КС отказался принять жалобу к рассмотрению. Определение является окончательным и обжалованию не подлежит.

Алиса Фокс 

Кс узаконил досмотр адвокатов

21 июля 2021 г. 12:07

«Независимая газета»: Сторону защиты оставили в неравноправном положении

Адвокат не может отказаться от прохождения досмотров на территории СИЗО, но вправе требовать их протоколирования и видеофиксации, постановил Конституционный Суд (КС) России.

Это решение эксперты оценили как очередное подтверждение того, что защитники теперь рассматриваются властями как «опасный элемент».

Статс-секретарь ФПА РФ Константин Добрынин отметил, что на протяжении последних лет адвокатское сообщество вынуждено практически «отвоевывать» в судах возможность беспрепятственно и конфиденциально встречаться со своим доверителем наедине, в том числе в период его содержания под стражей.

В решении Конституционного Суда говорится, что Закон об адвокатуре «дает право адвокату беспрепятственно встречаться со своим доверителем наедине и без ограничения числа свиданий и их продолжительности». Однако этот же закон «не устанавливает неприкосновенность адвоката».

То есть дополнительный досмотр одежды и вещей юристов за пределами обычных проверочных мероприятий на входе в режимные учреждения при подозрении попытки проноса запрещенных предметов «носит безальтернативный характер». Так что адвокат не может отказаться от прохождения таких досмотров, следует из документа за подписью председателя КС Валерия Зорькина.

Правда, Конституционный Суд распорядился предусмотреть «возможность письменной фиксации оснований, хода и результата» всей процедуры.

По мнению КС, дело заявителя не подлежит пересмотру, поскольку досмотр, на который он жаловался, не повлек для него «негативных правовых последствий». То есть это вряд ли можно считать выигрышем адвоката из Татарстана Рамиля Илиятдинова, которого дважды досмотрели в СИЗО-3, находящемся в этом субъекте РФ.

При проходе через металлодетектор он сдал мобильный телефон, предъявил на проверку свои вещи, однако уже внутри изолятора ему устроили повторный обыск – якобы потому, что заподозрили наличие второго телефона.

«На требование составить протокол досмотра и представить его правовые и фактические основания получил отказ», – напомнил суду Рамиль Илиятдинов и процитировал слова из своей жалобы, что такие действия он считает «унижающими и порочащими его честь и достоинство».

Нижестоящие суды приняли сторону силовиков, сославшись на Федеральный закон «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», который якобы позволяет проводить личный досмотр при наличии «достаточных оснований подозревать лиц в проносе запрещенных предметов».

Среди оснований были и приказы Минюста с грифом «для служебного пользования», согласно которым протоколов не требуется, если у визитера ничего не обнаружено и не изъято. Еще одним аргументом стало сравнение СИЗО с аэропортами – дескать, пассажиров там тоже досматривают без протоколов.

При этом все адвокаты знают, что следователей и прокуроров пускают в места заключения без проверки.

Адвокатское сообщество настаивает, что речь идет о серьезной системной проблеме – о нарушениях гарантий независимости адвоката при осуществлении им профессиональной деятельности. Подобное отношение адвокаты называют дискриминационным.

Например, в отзыве на обращение судьи КС Юрия Рудкина президент Федеральной палаты адвокатов РФ Юрий Пилипенко указал: «Национальное законодательство, закрепляя возможность досмотра адвоката сотрудниками СИЗО, не обеспечивает эту процедуру надлежащими правовыми гарантиями от злоупотреблений со стороны представителей власти».

Эксперты отмечают, что позиция КС не отличается новизной и лишь подчеркивает, что адвокаты, находясь на территории госучреждений, пребывают в крайне уязвимом состоянии.

По сути, «суд дает право проводить досмотр адвоката сколько угодно раз и под любыми предлогами».

То есть адвокаты рассматриваются государством априори как «опасный элемент», угрожающий безопасности, в то время как по факту адвокатское сообщество является оплотом соблюдения прав и законных интересов, считают эксперты.

Статс-секретарь ФПА РФ Константин Добрынин считает, что обсуждаемое решение КС можно считать еще одним эпизодом борьбы адвокатов за гарантии реализации права лиц, находящихся в учреждениях ФСИН, на получение квалифицированной юридической помощи.

Он напомнил, что право беспрепятственно и конфиденциально встречаться со своим доверителем наедине, в том числе в период его содержания под стражей, закреплено в Федеральном законе «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», но на практике оно почти не соблюдается. Когда речь идет об организации свиданий с доверителями на территории СИЗО и исправительных колоний, администрация этих учреждений использует формулировки своих ведомственных правил внутреннего распорядка, которые в ряде случаев попросту противоречат закону.

«С одной стороны, всем понятно, что мы говорим о режимных объектах, где соблюдение особых пропускных правил преследует защиту интересов всех находящихся на их территории лиц, – добавил Константин Добрынин.

– С другой стороны, постоянные досмотры, обыски, изъятия документов и телефонов именно у адвокатов дают основание думать, что система воспринимает их фактически как врагов и уж определенно не как равноправных участников судопроизводства».

В этом смысле позицию КС, который обязал представителей администрации СИЗО протоколировать и обеспечить видеофиксацию досмотра адвоката, можно рассматривать как небольшую, но все-таки меру против злоупотреблений со стороны учреждений ФСИН, сказал Константин Добрынин.

«Более радикальных решений, уравнивающих положение адвоката и представителей стороны обвинения, пока ожидать не следует, поскольку для этого нужны системные меры по обеспечению равноправия сторон на всех стадиях процедуры уголовного судопроизводства, а к этому наше государство на данный момент не готово», – заключил статс-секретарь ФПА РФ.

Адвокат Вячеслав Голенев сообщил, что с позицией КС он согласен частично. С одной стороны, тот действительно закрепил требование к фиксации действия по досмотру в СИЗО в отношении адвокатов, что, конечно, является повышением соответствующих гарантий осуществления адвокатской деятельности.

Но, с другой стороны, кардинально вопрос с защитой адвокатской тайны и самого адвоката от вмешательства в его деятельность до конца так и не решен. «Не уверен, что то понятие, о котором ведет речь КС, – неприкосновенность, не используется вместо понятия “независимость”.

А если оценивать действия по досмотру как вторжение в сферу именно независимости адвоката, то вряд ли это можно считать допустимым», – подчеркнул эксперт.

Источник – «Независимая газета».

Адвокаты рассказали «АГ» об отсутствии конфиденциальности и очередях в московских СИЗО

28 мая 2020

Чтобы помочь защитникам, АП г. Москвы обратилась к начальнику столичного УФСИН и к региональному Уполномоченному по правам человека.

По словам одного из адвокатов, защитникам приходится ходатайствовать об отложении следственных действий до тех пор, пока не будут обеспечены свидания на конфиденциальной основе.

Другой адвокат, который обратился в Минюст и ФСИН с просьбой провести проверку в СИЗО-4, отметил, что в этом изоляторе через стекло проходят не только свидания, но и следственные действия. Председатель Комиссии Совета АП г.

Москвы по защите прав адвокатов Роберт Зиновьев считает, что одним из возможных решений могла бы стать организация конфиденциальной видео-конференц-связи между адвокатом и подзащитным. Вице-президент ФПА Геннадий Шаров подтвердил, что АП г.

Москвы принимает активное участие в решении возникающих у адвокатов проблем с допуском к подзащитным, а Федеральная палата следит за ситуацией в Москве и аккумулирует поступающую информацию из других регионов.

Адвокат Межреспубликанской коллегии адвокатов Лев Глухов и партнер КА г. Москвы «Ошеров, Онисковец и Партнеры» Дмитрий Мыльцын рассказали «АГ» о нарушении мер эпидемиологической безопасности в нескольких СИЗО Москвы и о невозможности конфиденциального общения с доверителями.

Свидания в следственных кабинетах по инициативе адвоката возможны

1 апреля ФСИН России сообщила, что 30 марта 2020 г. Главный государственный санитарный врач ФСИН России издал постановление № 29 «О введении дополнительных санитарно-противоэпидемиологических (профилактических) мер, направленных на недопущение возникновения и распространения новой коронавирусной инфекции (COVID-19)».

На основании этого постановления УФСИН по г. Москве 1 апреля 2020 г. издала приказ № 187 «Об организации работы учреждений УФСИН России по г. Москве в режиме особых условий» (имеется у «АГ»). Согласно п. 12.

1 данного документа судебно-следственные действия со следователями, дознавателями и свидания с защитниками, адвокатами и иными лицами на территории следственных изоляторов УФСИН России по г.

Москве с подозреваемыми, обвиняемыми и осужденными необходимо проводить в помещениях комнат краткосрочных свиданий через стекло.

И только в исключительных случаях «по письменному заявлению вышеуказанных лиц» (не ясно, о ком именно идет речь и относится ли это к адвокатам, подозреваемым, обвиняемым и осужденным. – Прим. ред.) допускается возможность свиданий в следственных кабинетах при наличии средств индивидуальной защиты (масок, перчаток и бахил).

При этом в сообщении ФСИН говорится о том, что попросить о свидании в следственном кабинете вправе прибывшее лицо, то есть в том числе и адвокат.

Сотрудники СИЗО записывают разговоры адвокатов с подзащитными?

Лев Глухов рассказал, что должен был пообщаться со своим доверителем в СИЗО-2 по г. Москве («Бутырка») в 9 утра 22 мая. Именно на это время защитник предварительно записался в порядке электронной очереди.

Однако попасть в изолятор удалось лишь в 10 часов, а встреться с доверителем – и вовсе после 12 часов.

Поскольку для посещения СИЗО все записываются онлайн и приходят к назначенному времени, образовалось большое скопление людей, сообщил защитник.

По его словам, сейчас следственные кабинеты в СИЗО, в которых ранее адвокаты общались с доверителями, открывают только для следователей по разрешению начальника изолятора и лишь для проведения следственных действий.

«Перед следственным действием следователь может дать подозреваемому или обвиняемому 5–10 минут конфиденциального общения с адвокатом. Как правило, в этом не отказывают, но дают очень мало времени», – рассказал Лев Глухов.

Во всех остальных случаях общаться с подзащитными приходится через стекло в комнатах краткосрочных свиданий, которые изначально предназначены для встреч с родственниками.

Адвокат напомнил, что разговоры содержащихся в изоляторах граждан с их родственниками в таких комнатах подвергаются цензуре, что закону не противоречит.

Однако сейчас в таких же условиях с подзащитными общаются адвокаты, то есть их диалоги тоже могут быть записаны. «25 мая я был в женском СИЗО-6 в Печатниках.

Там сотрудники совершенно не стесняются: оборудование не выключено, разговоры очевидно записываются. Никакой конфиденциальности сейчас нет», – с сожалением отметил Лев Глухов.

В такой ситуации адвокаты вынуждены сдвигать сроки следствия. «Приходится ходатайствовать об отложении следственных действий до тех пор, пока не будут обеспечены свидания на конфиденциальной основе. Я сам подавал такое ходатайство.

Пока следователь на него не отреагировал, но и следственные действия по этому делу тоже не проводил.

Хотя косвенно это влияет и на сроки следствия, и на разумность срока содержания под стражей, мы вынуждены действовать так из-за невозможности поговорить с доверителем конфиденциально», – пояснил адвокат.

Ждать свидания с подзащитным пришлось пять часов

Дмитрий Мыльцын столкнулся с теми же проблемами в СИЗО-4 («Медведь»). 14 мая он и его помощник Егор Филин пять часов ждали встречи со своим доверителем.

Все это время, как сообщает адвокат, в закрытом помещении площадью около 80–90 кв. м находилось 90–110 человек. В лучшем случае на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Поскольку продолжительное время приходилось ждать у единственного работающего информационного окна, между людьми в течение нескольких часов сохранялась дистанция в 20–50 см.

В тот же день адвокат и его помощник направили совместное обращение в Министерство юстиции, ФСИН и их московские территориальные органы, приложив фото и видео очереди в СИЗО-4 (тексты обращений имеются у редакции).

Говоря о высоком риске распространения COVID-19, юристы подчеркнули, что в холле здания СИЗО, где посетители ожидают своей очереди, отсутствует разметка, определяющая рекомендованную дистанцию в 1,5 метра.

Нет дозаторов с антисептиком, помещение не проветривается.

В тех же обращениях Дмитрий Мыльцын и Егор Филин указали на то, что в СИЗО-4 не только фактически ограничено право на полноценные свидания с адвокатом, но и затруднено проведение следственных действий. Адвокат и его помощник попросили госорганы организовать проведение проверки и устранить нарушения.

19 мая ГУ Минюста России по Москве сообщило, что перенаправило поступившее к нему обращение в столичное управление ФСИН. 21 мая пришел ответ из Управления режима и надзора ФСИН: служба также передала обращение своему московскому управлению (оба документа имеются у «АГ»).

Дмитрий Мыльцын отметил, что в своих обращениях в Минюст, ФСИН и их московские управления указал лишь на те нарушения, с которыми столкнулся 14 мая.

Однако, по его словам, в предыдущие дни в СИЗО-4 были те же самые проблемы. «Окончательного ответа от управлений Минюста и ФСИН я еще не получил.

Но вчера, 26 мая, был в том же СИЗО, стало заметно лучше: появилась разметка, людей гораздо меньше, но все равно много», – рассказал он.

В других СИЗО, по словам адвоката, ситуация еще хуже. «От коллег я знаю, что в СИЗО-7 “Капотня” заставляют надевать защитные костюмы.

При этом следственные кабинеты для адвокатов так же, как и в других изоляторах, закрыты. Адвокаты надевают костюмы, чтобы поговорить с доверителями через стекло по телефону.

Возможно, это придумали для того, чтобы меньше народу ходило: кому не особо нужно, лишний раз не пойдет», – отметил Дмитрий Мыльцын.

При этом в СИЗО-4 есть проблема с приоритетным проходом следователей. «Следователей, которые, видимо, договорились через руководство, пропускают раньше. Мы приходим к 8:30, а они к 10–12 часам и заходят раньше нас», – сообщил защитник.

Следственные действия, по его словам, в следственных кабинетах СИЗО-4 проводятся крайне редко. Как правило, они также проходят в комнатах для краткосрочных свиданий. «Даже допрашивают через стекло.

То есть с одной стороны стекла следователь и адвокат, а с другой – подзащитный. Если телефонная трубка у следователя, адвокат не слышит, что говорит доверитель, вообще не понимает, что там происходит.

А если очная ставка, то появляется еще и четвертое лицо… Трубку передают либо кричат погромче, чтобы было слышно», – рассказал Дмитрий Мыльцын.

В АП г. Москвы адвокат не обращался, потому что, как ему представляется, эту проблему сначала стоит попробовать уладить самостоятельно. «Если этот вопрос будет пытаться решить только один адвокат, может быть, ничего и не изменится.

Но, если жалобы во ФСИН и ее региональные управления будут поступать от многих защитников, это с большей долей вероятности поможет», – уверен Дмитрий Мыльцын. Возможность направления жалобы в палату он также рассматривает.

Но уже в том случае, если управления ФСИН и Минюста откажутся решать проблему по существу и пришлют формальные ответы.

АП г. Москвы обратилась к начальнику УФСИН и к региональному Уполномоченному по правам человека

Председатель Комиссии Совета АП г. Москвы по защите прав адвокатов Роберт Зиновьев рассказал о том, что столичная палата постоянно получает сообщения об очередях и отсутствии конфиденциальности в учреждениях ФСИН России.

«После введения ими мер, принятых в целях предупреждения коронавирусной инфекции, ситуация еще более обострилась. Предвидя это, Совет АП г. Москвы еще 22 апреля 2020 г.

выступил с открытым обращением «О поддержке усилий адвокатов города Москвы по снижению риска распространения коронавирусной инфекции в местах лишения свободы», в котором, в частности, призвал к максимальной разгрузке СИЗО и обеспечению приемлемых и безопасных условий работы адвокатов.

Нам также известно, что и руководство ФСИН, и правозащитное сообщество выступали с подобными инициативами. Однако, к большому сожалению, СИЗО по-прежнему полны и даже переполнены, что неизбежно порождает массу проблем», – отметил Роберт Зиновьев.

По его словам, в ряде случаев под предлогом борьбы с пандемией администрации СИЗО вводят необоснованные и избыточные ограничения: «Адвокаты сообщают о том, что им приходится ждать, когда освободится одноразовый защитный костюм, который при этом переходит от одного посетителя к другому.

В СИЗО-2 помимо масок, бахил и перчаток предлагают иметь при себе многоразовые костюмы типа “Каспер”, в то время как в самом учреждении многоразовые костюмы имеются в количестве 5 штук».

Адвокатам приходится находиться в многочасовых очередях в маленьких помещениях с большим скоплением своих коллег, что прямо угрожает их здоровью, подчеркнул Роберт Зиновьев.

«Кроме того, адвокатам для свиданий с подзащитными предоставляются не следственные кабинеты, а места в помещениях для краткосрочных свиданий, в которых одновременное общение большого количества людей происходит через непрозрачные перегородки и телефонную трубку. Разумеется, ни о какой конфиденциальности общения адвоката с подзащитным в таких условиях и речи не идет», – отметил председатель Комиссии по защите прав адвокатов.

Обо всех этих проблемах Комиссия сообщила начальнику Управления ФСИН России по Москве Сергею Морозу, а также Уполномоченному по правам человека в г. Москве Татьяне Потяевой, рассказал Роберт Зиновьев. Комиссия также реагирует на конкретные обращения адвокатов и посильно им помогает, добавил он.

«Одним из возможных решений создавшихся проблем могла бы стать организация видео-конференц-связи при условии, что она будет обеспечивать безопасность и конфиденциальность общения между адвокатом и подзащитным, находящимся в СИЗО, а также будет иметь достаточную пропускную способность.

Об этой идее говорилось не раз, такая практика реализована на Украине и в Казахстане. Сегодняшние “коронавирусные реалии” еще острее обнажили эту проблему в России, которая, как мы надеемся (и пытаемся в меру своих сил этому содействовать), будет решена.

Однако пока ситуация оптимизма не вызывает», – заключил он.

ФПА известно о сложностях адвокатов в московских СИЗО

Вице-президент Федеральной палаты адвокатов РФ Геннадий Шаров подтвердил, что при посещении следственных изоляторов, расположенных на территории Москвы, адвокаты сталкиваются как минимум с двумя проблемами.

«Во-первых, это возникающие очереди на свидания с подзащитными, а значит, скопление людей в замкнутом пространстве.

Во-вторых, это отсутствие конфиденциального общения, так как из-за очередей и необходимых санитарно-эпидемиологических требований эти встречи приходится проводить в кабинах, не позволяющих сохранять адвокатскую тайну», – пояснил он.

Сообщается, что в СИЗО «Лефортово» сняли ранее введенное ограничение на участие в следственных действиях содержащихся там заключенных, отметил вице-президент ФПА. Но теперь, добавил он, ужесточены требования к адвокатам, посещающим подзащитных: они должны быть в костюмах с капюшоном, очках, маске и перчатках.

Впрочем, за неимением одноразового костюма выдается многоразовый.

«С одной стороны, некоторым защитникам такое нововведение может показаться дополнительным неудобством, но с другой – сложно не согласиться, что таким образом сотрудники изолятора заботятся о соблюдении эпидемиологических требований во избежание распространения инфекции», – считает Геннадий Шаров.

По его словам, мнение адвокатского сообщества разделилось: одни говорят, что предъявляемые требования несоразмерны ситуации, усложняют работу и ставят под сомнение возможность соблюдения адвокатской тайны, другие же, напротив, считают, что меры не достаточны, так как приходится подвергать здоровье опасности, находясь в очереди.

«Безусловно, маленькие, плохо проветриваемые и оборудованные ненадлежащим образом кабинеты не подходят для оказания квалифицированной юридической помощи, не только из-за возникающей опасности передачи вируса, но главным образом по причине невозможности соблюдения условий для сохранения адвокатской тайны», – уверен вице-президент ФПА.

Однако каждое ведомство, включая ФСИН, сейчас делает все возможное для организации работы таким образом, чтобы на первом месте стояла охрана здоровья граждан, полагает он. «Несомненно, скопление народа и возникающие очереди – это безобразие.

Напомню, что до пандемии в ряде СИЗО была налажена электронная запись. Полагаю, что в нынешних условиях эта практика должна быть особенно востребована.

Вполне предсказуемым считаю, что после нескольких недель режима самоизоляции многие адвокаты ринулись к своим подзащитным исполнять профессиональные обязанности», – указал Геннадий Шаров.

Недавно соцсети облетел видеосюжет с длинной очередью в Мособлсуде, где стоящие в очереди строго соблюдали социальную дистанцию, напомнил он. Почему бы и ожидающим входа в СИЗО не самоорганизоваться таким же способом, заметил вице-президент ФПА.

По его словам, АП г. Москвы принимает активное участие в решении возникающих у адвокатов проблем с допуском к подзащитным и доступными способами старается нормализовать ситуацию.

«Федеральная палата, со своей стороны, следит за ситуацией в Москве и аккумулирует поступающую информацию из других регионов, – сообщил Геннадий Шаров. – Каким образом можно урегулировать ситуацию? Точно не запретом адвокатам посещать доверителей или отказываться от участия в следственных действиях.

Недавно мне довелось участвовать в международной онлайн-конференции на тему “Закон и права человека в условиях пандемии”. Выступления участников от Германии, Франции, Беларуси, Казахстана показали, что у наших коллег из этих стран проблемы оказались в той или иной мере аналогичны нашим.

Но при этом адвокаты желают поскорее вернуться в те условия, при которых они осуществляли защиту до введения режима особых условий».

По сути, и адвокатам, и сотрудникам ФСИН хочется одного и того же: выполнить работу и сохранить здоровье, считает Геннадий Шаров. «Безукоризненно соблюдать все санитарно-эпидемиологические нормы надо стараться, но, как мы видим, идеально это делать не всегда представляется возможным, но мы должны в разумных пределах к этому стремиться», – отметил он.

Екатерина Коробка

Источник: Адвокатская газета. 

Владимир Гердо/ТАСС.