Согласно действующему законодательству вред, в том числе моральный, причиненный в результате уголовного преследования лицу, получившему право на реабилитацию, подлежит возмещению государством в полном объеме независимо от вины органов дознания, следствия, прокуратуры и суда (ч. 1 ст. 133 Уголовно-процессуального кодекса, ст. 1070 Гражданского кодекса). Размер компенсации морального вреда определяется непосредственно судом – в зависимости от характера физических и нравственных страданий, причиненных потерпевшему, при оценке которого учитываются фактические обстоятельства причинения вреда, а также индивидуальные особенности потерпевшего, и с учетом требований разумности и справедливости (ст. 1101 ГК РФ).

Таким образом, расчет размера компенсации морального вреда – непростая задача, так как суду приходится давать оценку физическим и нравственным страданиям, перенесенным лицом, в отношении которого велось уголовное преследование.

На это обращает внимание в том числе ЕСПЧ, отмечая, что «не существует стандарта, позволяющего измерить в денежных средствах боль, физическое неудобство и нравственное страдание и тоску», в связи с чем особую важность имеет обоснование судами назначенных размеров компенсации (Постановление ЕСПЧ от 18 марта 2010 г. по делу «Максимов (Maksimov) против Российской Федерации»). Немотивированность решения в части определения суммы компенсации позволяет, по мнению ЕСПЧ, говорить о том, что суд не рассмотрел надлежащим образом требования заявителя и, следовательно, не мог действовать в соответствии с принципом адекватного и эффективного устранения нарушения.

Однако данная позиция воспринята не всеми российскими судами. Дела об оспаривании необоснованных сумм компенсации морального вреда, причиненного уголовным преследованием, периодически доходят до Верховного Суда Российской Федерации.

Размер компенсации: заявленный vs присужденный

Примером такого спора о размере компенсации морального вреда является дело гражданки И., недавно рассмотренное ВС РФ (Определение Судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ от 2 февраля 2021 г. № 45-КГ20-25-К7).

22 января 2014 года в отношении И. было возбуждено уголовное дело о мошенничестве, 27 октября того же года она была задержана, 29 октября суд вынес решение об избрании в ее отношении меры пресечения в виде заключения под стражу, 19 ноября заключение под стражу было заменено на залог в размере 2 млн руб. 14 июля 2015 года И.

было предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 Уголовного кодекса. Приговором районного суда от 26 декабря 2016 года, вступившим в силу 17 апреля 2017 года (дата вынесения определения суда апелляционной инстанции, оставившего приговор в силе), И. была оправдана в связи с непричастностью к совершению преступления (п. 2 ч. 2 ст.

302 УПК РФ) и признана лицом, имеющим право на реабилитацию.  

В поданном на этом основании иске к Минфину России о взыскании компенсации морального вреда И. отмечала, что причиненный ей за почти 3,5 года (именно столько фактически длилось преследование: с 4 декабря 2013 по 19 апреля 2017 года) вред заключается в:

• незаконном и необоснованном обвинении ее в совершении преступления;
• оказании физического и психологического давления со стороны сотрудников правоохранительных органов, проведении неоднократных допросов, обыска, изъятия документов, госпитализации в стационар психиатрической больницы для проведения психиатрической экспертизы;
• дискредитации в глазах коллег и клиентов;
• подрыве здоровья в результате понесенных физических, моральных и нравственных страданий;
• ненадлежащем оказании медицинской помощи в период содержания под стражей, повлекшем ухудшение состояния здоровья, оперативное вмешательство и удаление органа.

Заявленный в исковых требованиях И. размер компенсации – 3 млн руб. Суд первой инстанции признал ее право на возмещение морального вреда, но подчеркнул, что доказательств ненадлежащих условий содержания в СИЗО, наличия причинно-следственной связи между уголовным преследованием и ухудшением состояния здоровья И.

не представлено, меры прокурорского реагирования по обращениям И. и ее защитника о нарушениях, допущенных при расследовании дела, не принимались, действия сотрудников органов дознания и следствия в судебном порядке не обжаловались. В связи с этим суд присудил И. компенсацию в размере 50 тыс. руб.

, посчитав ее соответствующей степени и характеру понесенных И. физических и нравственных страданий (Решение Ленинского районного суда г. Екатеринбурга Свердловской области от 24 июня 2019 г. по делу № 2-3257/2019).

Суд апелляционной инстанции также признал указанную сумму достаточной, отметив, что при ее определении был учтен среди прочего факт избрания в отношении И.

меры пресечения, связанной с лишением свободы, и суд кассационной инстанции с этим выводом согласился (Апелляционное определение Судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 31 октября 2019 г. по делу № 33-19017/2019, Определение Судебной коллегии по гражданским делам Седьмого кассационного суда общей юрисдикции от 11 июня 2020 г. по делу № 8Г-4029/2020).

Однако ВС РФ посчитал, что решения нижестоящих судов не соответствуют нормам, регулирующим вопросы компенсации морального вреда, а также разъяснениям о порядке определения размера компенсации, содержащимся, в частности, в п. 8 Постановления Пленума ВС РФ от 20 декабря 1994 г. № 10 и п. 21 Постановления Пленума ВС РФ от 29 ноября 2011 г. № 17, и актам ЕСПЧ.

Так, при расчете размера компенсации не учтены процессуальные особенности уголовного преследования, продолжавшегося 3,5 года, меры процессуального принуждения, которые отразились на семейной жизни И. и ее характеристике по месту работы. Не получил оценки и приведенный в исковом заявлении довод И.

о том, что действия следователя по назначению ей судебно-психиатрической экспертизы в рамках расследования дела были впоследствии признаны судом незаконными. И наконец, суд первой инстанции вообще не исследовал обстоятельства, связанные с причиненным незаконным уголовным преследованием ущербом деловой репутации И.

, которая на момент предъявления обвинения в совершении мошенничества, а именно, хищения средств территориального фонда поддержки малого предпринимательства, работала директором туристического агентства.

В результате Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ, заключив, что вывод суда об определении размера взыскиваемой в пользу И. компенсации морального вреда не мотивирован, что не соответствует требованиями ст.

195 Гражданского процессуального кодекса о законности и обоснованности решения суда, а суды апелляционной и кассационной инстанций не устранили допущенные судом первой инстанции нарушения, отменила вынесенные последними акты и направила дело на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции.

Что может дать пересмотр дела?

Стоит отметить, что аналогичное решение ВС РФ вынес в прошлом году – по делу гражданки О., занимавшей должность заместителя главного врача по экономике в одной из городских больниц Воронежа, в отношении которой возбуждалось уголовное дело по ч. 1 ст.

285 УК РФ (злоупотребление должностными полномочиями), прекращенное впоследствии в связи с отсутствием состава преступления. Из 600 тыс. руб. денежной компенсации морального вреда, которые О. просила присудить, подавая соответствующий иск к Минфину России, в ее пользу было взыскано 20 тыс. руб.

Суд первой инстанции посчитал достаточной именно такую сумму, указав, что при ее определении учитывались характеристика личности О.

, которая ранее не привлекалась к уголовной ответственности, ее состояние здоровья, в том числе доказанный факт того, что она была вынуждена обращаться за медицинской помощью чаще, чем в предшествующий привлечению к уголовной ответственности период, а также характер и объем нарушенных прав, в том числе тот факт, что ограничивающие свободу О.

меры пресечения органами следствия не избирались (Решение Коминтерновского районного суда г. Воронежа Воронежской области от 27 июня 2019 г. по делу № 2-3146/2019). Данное решение устояло в апелляции и кассации (Апелляционное определение Судебной коллегии по гражданским делам Воронежского областного суда от 15 октября 2019 г. по делу № 33-6675/2019, Определение Судебной коллегии по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции от 4 марта 2020 г. по делу № 8Г-2115/2020).

Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ между тем отметила, что при расчете суммы компенсации суд первой инстанции лишь сослался на общие принципы определения размера компенсации морального вреда, но не мотивировал свой вывод о том, почему сумма 20 тыс. руб. является достаточной для О.

, и какие конкретно обстоятельства дела повлияли на эту сумму, послужив основанием для значительного снижения заявленного О. размера компенсации. Суд не дал надлежащей оценки таким обстоятельствам, как общий срок предварительного расследования (который составил 16 месяцев), проведение следственных действий с участием О.

, ее длительное нахождение в статусе подозреваемой в совершении преступления средней тяжести, не учел индивидуальные особенности личности О., не дал оценку доводам об ухудшении состояния здоровья по причине нервного стресса от постоянного участия в следственных действиях.

Кроме того, вообще не были исследованы обстоятельства, связанные с причинением незаконным уголовным преследованием ущерба деловой репутации О.

, которая после увольнения из больницы, где она занимала должность заместителя главврача, не смогла устроиться на работу ни в одно медицинское учреждение, несмотря на многолетний стаж работы в сфере здравоохранения и неоднократное награждение почетными грамотами разного уровня.

Поскольку суды апелляционной и кассационной инстанции допущенные нарушения не устранили, коллегия ВС РФ отменила принятые ими судебные акты и направила дело на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции (Определение Судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ от 29 сентября 2020 г. № 14-КГ20-7-К1).

Пересмотр дела состоялся – суд апелляционной инстанции, оценив все перечисленные ВС РФ обстоятельства, не исследованные при первом рассмотрении дела, присудил О. компенсацию морального вреда в размере 300 тыс. руб.

– в два раза меньше заявленной ею суммы, но в 15 раз больше изначально определенного судом размера компенсации. Основывал свой вывод о чрезмерности компенсации в 600 тыс. руб. суд в том числе на факте неприменения в отношении О.

мер пресечения, связанных с лишением или ограничением свободы (Апелляционное определение Судебной коллегии по гражданским делам Воронежского областного суда от 3 ноября 2020 г. по делу № 33-6339).

Таким образом, можно предположить, что пересмотр дела гражданки И. позволит и ей получить гораздо большую сумму компенсации, учитывая более продолжительный срок ее уголовного преследования и избрание в ее отношении более жестких мер пресечения.

Появятся ли в законе пороговые значения размера компенсации морального вреда?

Говоря о возникающих на практике сложностях с определением размера компенсации морального вреда за незаконное уголовное преследование, нельзя не упомянуть об инициативе по законодательному закреплению его минимального значения – в настоящее время на рассмотрении в Госдуме находится соответствующий законопроект.

Предлагается установить (в новой ст. 1101.1 ГК РФ), что минимальный размер компенсации морального вреда в связи с незаконным уголовным преследованием не может быть ниже 1 тыс. руб. за каждый день преследования.

Если же в отношении лица избиралась мера пресечения в виде подписки о невыезде, запрета определенных действий или домашнего ареста, минимальный размер компенсации согласно проекту должен быть не менее 5 тыс. руб. за каждый день применения меры пресечения.

А в случае, когда лицо незаконно заключалось под стражу или к нему применялись меры медицинского характера или воспитательного воздействия, минимальный размер компенсации причиненного в связи с этим морального вреда не может быть менее 15 тыс. руб. за день. 

Но дальнейшая судьба законопроекта пока непонятна. Во-первых, он не рассмотрен еще даже в первом чтении, хотя изначально планировалось включить его в примерную программу работу Госдумы на ноябрь 2020 года. Во-вторых, аналогичный законопроект, поступавший в нижнюю палату парламента в 2019 году, получил отрицательное заключение Правительства РФ и был возвращен авторам. 

Право на реабилитацию и порядок ее реализации в уголовном судопроизводстве

• Конституция Российской Федерации, провозглашая человека, его права и свободы высшей ценностью, а признание, соблюдение и защиту прав и свобод человека и гражданина – обязанностью государств, гарантирует каждому право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц.
•             В уголовном судопроизводстве предусмотрено право граждан, ставших жертвами незаконного уголовного преследования, на реабилитацию, а порядок его реализации закреплен в главе 18 УПК РФ.
•             Под реабилитацией в уголовном судопроизводстве понимается порядок восстановления прав и свобод лица, незаконно или необоснованно подвергнутого уголовному преследованию, и возмещения причиненного ему вреда.
•             КТО ИМЕЕТ ПРАВО НА РЕАБИЛИТАЦИЮ
• В соответствии с частью 2 статьи 133 и частью 2 статьи 135 УПК РФ право на реабилитацию имеют лица, уголовное преследование которых признано незаконным или необоснованным судом первой инстанции по основаниям, предусмотренным в части 2 статьи 133 УПК РФ, а также лица, в отношении которых уголовное преследование прекращено по указанным основаниям на досудебных стадиях уголовного судопроизводства либо уголовное дело прекращено и (или) приговор отменен по таким основаниям в апелляционном, кассационном, надзорном порядке, по вновь открывшимся или новым обстоятельствам.
•             На досудебных стадиях к таким лицам относятся подозреваемый или обвиняемый, уголовное преследование в отношении которых прекращено по основаниям, предусмотренным пунктами 1, 2, 5 и 6 части 1 статьи 24 УПК РФ (отсутствие события преступления; отсутствие в деянии состава преступления; отсутствие заявления потерпевшего, если уголовное дело может быть возбуждено не иначе как по его заявлению).
•             На стадии уголовного судопроизводства к лицам, имеющим право на реабилитацию, соответственно относятся: подсудимый, в отношении которого вынесен оправдательный приговор; подсудимый, уголовное преследование в отношении которого прекращено в связи с отказом государственного обвинителя от обвинения и (или) по иным реабилитирующим основаниям; осужденный – в случаях полной или частичной отмены обвинительного приговора суда и прекращения уголовного дела по основаниям, предусмотренным пунктами 1 и 2 части 1 статьи 27 УПК РФ (непричастность подозреваемого или обвиняемого к совершению преступления; прекращение уголовного дела по основаниям, предусмотренным пунктами 1 – 6 части первой статьи 24 УПК РФ).
•             Право на реабилитацию имеет также лицо, к которому были применены принудительные меры медицинского характера, в случае отмены незаконного или необоснованного постановления суда о применении данной меры.
•             Обращаю внимание, что право на реабилитацию имеет не только лицо, уголовное преследование в отношении которого прекращено по делу в целом, но и лицо, уголовное преследование в отношении которого прекращено в части предъявленного ему самостоятельного обвинения.

            Например, лицо обвинялось по двум составам преступления, однако в ходе расследования по одному эпизоду уголовное дело прекращено за отсутствием состава преступления. И, как следствие, у лица возникает право на реабилитацию в связи с незаконным уголовным преследованием по прекращенному эпизоду.

            Нередко в судебной практике встречаются случаи, когда по одному эпизоду лицо признано виновным, а по другому вынесен оправдательный приговор. В связи с чем, у лица возникает право на реабилитацию за незаконное уголовное преследование по эпизоду, по которому он оправдан.

1.             Не имеют право на реабилитацию подозреваемый, обвиняемый, осужденный, преступные действия которых переквалифицированы или из обвинения которых исключены квалифицирующие признаки, ошибочно вмененные статьи при отсутствии идеальной совокупности преступлений либо в отношении которых приняты иные решения, уменьшающие объем обвинения, но не исключающие его (например, осужденный при переквалификации содеянного со статьи 105 УК РФ (умышленное убийство) на статью 109 (убийство по неосторожности)).
2.             Право на реабилитацию при постановлении оправдательного приговора либо прекращении уголовного дела по основаниям, указанным в части 2 статьи 133 УПК РФ, имеют лица не только по делам публичного и частно-публичного обвинения, но и по делам частного обвинения.
3.             Право на реабилитацию признается за лицом дознавателем, следователем, прокурором, судом, признавшими незаконным или необоснованным его уголовное преследование (принявшими решение о его оправдании либо прекращении в отношении его уголовного дела полностью или частично), о чем в соответствии с требованиями статьи 134 УПК РФ они должны указать в резолютивной части приговора, определения, постановления.
4.             После вступления в законную силу указанных процессуальных решений реабилитированному лицу должно быть направлено извещение с разъяснением порядка возмещения вреда, связанного с уголовным преследованием, в котором, в частности, должно быть указано, какой вред возмещается при реабилитации, а также порядок и сроки обращения за его возмещением.
5.             ТРЕБОВАНИЯ, РАССМАТРИВАЕМЫЕ В УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОМ ПОРЯДКЕ
6. В соответствии со статьями 135, 138 УПК РФ в уголовно-процессуальном порядке рассматриваются требования реабилитированного о возмещении вреда (за исключением компенсации морального вреда в денежном выражении), восстановлении трудовых, пенсионных, жилищных и иных прав, о восстановлении в воинском, специальном, почетном звании или классном чине, а также о возвращении ему государственных наград, которых он был лишен.
7.             Предусмотренная главой 18 УПК Российской Федерации процедура с точки зрения действующей модели правового регулирования является ускоренным, сокращенным производством, предназначенным для скорейшего рассмотрения требования реабилитированного в условиях отсутствия спора о его субъективном праве на возмещение вреда и о фактических обстоятельствах, предопределяющих размер возмещения (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 14 ноября 2017 года N 28-П).

            При этом восстановление трудовых, пенсионных и жилищных прав, возврат имущества или его стоимости, возмещение убытков, причиненных гражданину незаконным осуждением, незаконным привлечением к уголовной ответственности, незаконным применением в качестве меры пресечения заключения под стражу, подписки о невыезде, могут осуществляться и в порядке гражданского судопроизводства, как это предусмотрено частями пятой и шестой статьи 29 ГПК Российской Федерации. По смыслу части первой статьи 138 УПК Российской Федерации реабилитированный вправе обратиться в суд в порядке гражданского судопроизводства, если требование о возмещении ему вреда суд не удовлетворил или он не согласен с принятым судебным решением, чем обеспечивается защита интересов лиц, имеющих право на реабилитацию (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 14 июля 2011 года N 16-П; определения Конституционного Суда Российской Федерации от 21 марта 2013 года N 376О и от 27 сентября 2018 года N 2210-О).

•             Учитывая, что уголовно-процессуальным законом для реабилитированных установлен упрощенный по сравнению с исковым порядком гражданского судопроизводства режим правовой защиты, освобождающий их от бремени доказывания оснований и размера возмещения имущественного вреда, при рассмотрении требований реабилитированных о возмещении такого вреда суд в случае недостаточности данных, представленных реабилитированным в обоснование своих требований, оказывает ему содействие в собирании дополнительных доказательств, необходимых для разрешения заявленных им требований, а при необходимости и принимает меры к их собиранию.
•             ТРЕБОВАНИЯ, РАССМАТРИВАЕМЫЕ В ГРАЖДАНСКОМ ПРОЦЕССУАЛЬНОМ ПОРЯДКЕ
• Исковое заявление о возмещении вреда, причиненного в результате незаконного или необоснованного уголовного преследования (как пра вило, это взыскание морального вреда в денежном выражении, а также в части требований, оставленных без рассмотрения в порядке уголовного судопроизводства).

            Возмещение морального вреда производится в соответствии со статьями 151 и 1101 ГК РФ.

Кроме этого, статья 136 УПК РФ предусматривает принесение прокурором реабилитированному официального извинения от имени государства за причиненный ему вред; помещение в средствах массовой информации сообщения о реабилитации, если сведения о применении мер уголовного преследования в отношении реабилитированного были распространены в средствах массовой информации; направление письменных сообщений о принятых решениях, оправдывающих гражданина, по месту его работы, учебы или по месту жительства.

1.             При определении размера денежной компенсации морального вреда реабилитированному должны учитываться степень и характер физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред, продолжительность судопроизводства, длительность и условия содержания под стражей, вид исправительного учреждения, в котором лицо отбывало наказание, и другие обстоятельства, имеющие значение при определении размера компенсации морального вреда, а также требования разумности и справедливости.
2.             В соответствии с частью 6 статьи 29 ГПК РФ иск о возмещении морального вреда может быть подан реабилитированным по его выбору в суд по месту своего жительства или в суд по месту нахождения ответчика.
3.             Если уголовное дело прекращено или приговор изменен вышестоящим судом, то с требованием о возмещении вреда реабилитированный вправе обратиться в суд, постановивший приговор, либо с учетом положений части 2 статьи 396 УПК РФ – в суд по месту своего жительства.

            При обращении в суд за восстановлением нарушенных прав и возмещением вреда реабилитированный освобождается от уплаты государственной пошлины в соответствии с подпунктом 10 пункта 1 статьи 333.36 Налогового кодекса Российской Федерации.

            Вред, причиненный гражданину в результате незаконного или необоснованного уголовного преследования, возмещается государством в полном объеме (в том числе с учетом требований статьи 15 ГК РФ) независимо от вины органа дознания, дознавателя, следователя, прокурора и суда за счет казны Российской Федерации.

            В качестве ответчика от имени казны Российской Федерации привлекается Министерство финансов Российской Федерации. Как правило, интересы Министерства финансов Российской Федерации в судах представляют по доверенности управления Федерального казначейства по субъектам Российской Федерации.

            В соответствии со статьей 135 УПК РФ возмещение лицу имущественного вреда при реабилитации включает в себя возмещение заработной платы, пенсии, пособия, других средств, которых лицо лишилось в результате уголовного преследования; возврат имущества или возмещение ущерба, причиненного конфискацией или обращением имущества в доход государства на основании приговора или решения суда; возмещение штрафов и процессуальных издержек, взысканных с него во исполнение приговора суда; возмещение сумм, выплаченных им за оказание юридической помощи защитникам, и иных расходов, понесенных реабилитированным вследствие незаконного или необоснованного уголовного преследования, подтвержденных документально либо иными доказательствами.

            Неполученные заработная плата, пенсия, пособие, другие средства, которых реабилитированный лишился в результате уголовного преследования, исчисляются с момента прекращения их выплаты. Исходя из положений части 1 статьи 133 УПК РФ о полном возмещении вреда период, за который они подлежат возмещению, определяется судом с учетом конкретных обстоятельств дела.

            Наиболее часто реабилитированные обращаются за возмещением расходов, понесенных за оказание юридической помощи в период уголовного преследования.

Незаконное (необоснованное) уголовное преследование. Какую компенсацию может получить пострадавший

Незаконным (необоснованным) уголовным преследованием признаются действия со стороны органов власти или должностных лиц в отношении заведомо невиновного лица. Например: привлечение заведомо невиновного человека к уголовной ответственности, незаконное задержание, заключение или содержание под стражей, принуждение к даче показаний, фальсификация доказательств и др.

Подобные дела не редкость, из недавних примеров можно вспомнить журналиста Ивана Голунова и общественного деятеля Мартина Кочесоко. Каждому из них были выдвинуты обвинения по ст. 228 УК РФ «Незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств…».

Согласно Конституции, пострадавшее лицо имеет право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц (Ст. 53 Конституции РФ).

Непосредственно же порядок реабилитации пострадавшего и возмещения вреда, причинённого уголовным преследованием, регулирует Уголовно-процессуальный кодекс РФ.

В статье 133 УПК РФ закреплено, что жертвы, подвергшиеся незаконному уголовному преследованию, могут воспользоваться правом на реабилитацию, которое включает в себя право на возмещение имущественного вреда, устранение последствий морального вреда и восстановление в трудовых, пенсионных, жилищных и иных правах. Вред, причиненный гражданину в результате уголовного преследования, возмещается государством в полном объеме независимо от вины органа дознания, дознавателя, следователя, прокурора и суда.

Актуальность темы в том, что сейчас в России не существует минимального или максимального размера компенсации морального вреда. Нет и методики для их оценки, это каждый раз определяется судом.

Например, жителю Калининграда удалось отсудить 1 миллион рублей компенсации морального ущерба за то, что год он провёл в СИЗО.

Но этот пример скорее исключение из правил, зачастую в России, присуждаются гораздо меньшие суммы.

За рубежом практика противоположная.

При обращении в Европейский Суд по Правам Человека человек может рассчитывать на более высокую сумму по сравнению с выплатами в РФ, особенно если он прошёл через тяжёлые условия, например ждал решения суда в следственном изоляторе. Так, в 2019 году, ЕСПЧ обязал Минфин РФ выплатить жителю Башкирии Рудику Минибаеву, которого полицейские пытками вынудили признать вину 25 350 Евро.

В июне 2019 года группа депутатов фракции «Справедливая Россия» внесла на рассмотрение Госдумы законопроект, которым предлагается ввести компенсации за незаконное уголовное преследование и лишение свободы граждан. Депутаты предлагают установить в Гражданском кодексе унифицированный размер компенсации за необоснованное привлечение гражданина к уголовной ответственности.

Например, за один день незаконного преследования предлагается выплачивать как минимум 1 тыс. руб., «за день лишения свободы и помещения в СИЗО – не ниже 15 тыс. руб., за применение иных мер пресечения – не ниже 5 тыс. руб.». В настоящий момент инициатива на рассмотрении.

Право на реабилитацию гражданина, незаконно привлеченного к уголовной ответственности. Разъясняет аппарат прокуратуры области

Разъясняет старший прокурор отдела по обеспечению участия прокуроров в гражданском процессе прокуратуры области Васильева М.А.

Право на возмещение вреда, причиненного незаконным уголовным преследованием, предусмотрено основополагающими нормами международного права, в частности Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод 1950 г. (ст. 3 протокола № 7 от 22.11.

1984), Международным пактом о гражданских и политических правах 1966 г. (ч. 5 ст. 9, ч. 6 ст. 14), а также национальным законодательством: ст. ст. 52, 53 Конституции Российской Федерации, Главой 18 Уголовно-процессуального кодекса (далее — УПК РФ), ст. ст.

151, 1070, 1099-1101 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее ГК РФ).

Ответственность государства за незаконное (необоснованное) уголовное преследование включает в себя как реабилитацию, понятие которой предусмотрено п. 34 ст.

5 УПК РФ — порядок восстановления прав и свобод лица, незаконно или необоснованно подвергнутого уголовному преследованию, и возмещения причиненного ему вреда, так и возмещение вреда лицу, незаконно подвергнутому мерам процессуального принуждения в ходе производства по уголовному делу, независимо от того, являлось ли законным (обоснованным) или незаконным (необоснованным) само уголовное преследование, как указано в ст. 133 УПК РФ.

• Право на реабилитацию, в том числе право на возмещение вреда, связанного с уголовным преследованием, имеют:       подозреваемый или
• обвиняемый, подсудимый, осужденный, лицо, к которому были применены принудительные меры медицинского характера.
• Основаниями реабилитации являются три вида процессуальных решений:
•  оправдательный приговор;
•  постановление дознавателя, следователя или суда о прекращении уголовного дела (уголовного преследования) по реабилитирующим основаниям;
•  постановление (определение) суда об отмене незаконного или необоснованного постановления о применении принудительных мер медицинского характера.
• При этом право на реабилитацию возникает при прекращении уголовного дела (преследования) или оправдании лица не только полностью, но и в части, если речь идет о двух самостоятельных (не подпадающих под признаки идеальной совокупности) обвинениях, одно из которых признано незаконным (необоснованным) в целом, а не только в части квалификации или квалифицирующих признаков.
• Право на реабилитацию включает в себя несколько правовых последствий, в частности право на возмещение имущественного вреда, устранение последствий морального вреда и восстановление в трудовых, пенсионных, жилищных и иных правах.

Требования о возмещении имущественного вреда, включающего возмещение: заработной платы, пенсии, пособия, других средств, которых реабилитированный лишился в результате уголовного преследования; конфискованного или обращенного в доход государства на основании приговора или решения суда его имущества; штрафов и процессуальных издержек, взысканных с него во исполнение приговора суда; сумм, выплаченных им за оказание юридической помощи; иных расходов, а также о восстановлении в трудовых, пенсионных, жилищных и иных правах разрешаются в порядке, установленном для разрешения вопросов, связанных с исполнением приговора, судом, постановившим приговор, вынесшим постановление, определение о прекращении уголовного дела и (или) уголовного преследования, либо судом по месту жительства реабилитированного, либо судом по месту нахождения органа, вынесшего постановление о прекращении уголовного дела и (или) уголовного преследования, об отмене либо изменении незаконных или необоснованных решений. Если уголовное дело прекращено или приговор изменен вышестоящим судом, то с требованием о возмещении вреда реабилитированный вправе обратиться в суд, постановивший приговор, либо в суд по месту своего жительства.

В соответствии с ч. 2 ст. 136 УПК РФ иски о компенсации за причиненный моральный вред в денежном выражении предъявляются в порядке гражданского судопроизводства к Министерству финансов Российской Федерации, поскольку в силу ст. 1070 ГК РФ вред, причиненный в результате уголовного преследования, возмещается государством за счет казны Российской Федерации.

Исходя из положений ст. ст. 23, 24 ГПК РФ такие дела подсудны районным и городским судам и рассматриваются либо по месту нахождения ответчика, либо по месту жительства истца.

Органы прокуратуры привлекаются к участию в данной категории дел по ходатайству истца или ответчика, либо по инициативе суда в качестве третьих лиц и материальную ответственность не несут.

Согласно ч. 1 ст. 1070, 1100 ГК РФ вред, причиненный гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, возмещается за счет казны Российской Федерации. Компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда.

Как следует из разъяснений, содержащихся в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29.11.2011 № 17 «О практике применения судами норм главы 18 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих реабилитацию в уголовном судопроизводстве», возмещение морального вреда является одной из составляющих реабилитации.

1. При определении размера денежной компенсации морального вреда реабилитированному судами учитываются продолжительность судопроизводства, длительность и условия содержания под стражей, вид исправительного учреждения, в котором лицо отбывало наказание.
2. Незаконное уголовное преследование гражданина, незаконное осуждение, включая незаконное применение меры пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении, умаляет широкий круг его прав и гарантий, предусмотренных Конституцией РФ, в том числе право на свободу и личную неприкосновенность.
3. Поскольку моральный вред по своему характеру не предполагает возможности его точного выражения в денежной форме и полного возмещения, предусмотренная законом компенсация должна отвечать признакам справедливого денежного возмещения за перенесенные страдания.

Как следует из практики Европейского Суда по правам человека, гражданин не обязан доказывать наличие морального вреда, т.к. последний в силу особо сильной презумпции является прямым следствием самого нарушения.

При рассмотрении дел данной категории учитывается то, что обязанность по соблюдению предусмотренных законом требований разумности и справедливости должна обеспечить баланс частных и публичных интересов с тем, чтобы выплата компенсации морального вреда одним категориям граждан не нарушала бы права других категорий граждан, учитывая, что казна Российской Федерации формируется в соответствии с законодательством за счет налогов, сборов и платежей, взимаемых с граждан и юридических лиц, которые распределяются и направляются как на возмещение вреда, причиненного государственными органами, так и на осуществление социальных и других значимых для общества программ, для оказания социальной поддержки гражданам, на реализацию прав льготных категорий граждан.

Вернуться назад

Адвокаты поддержали правовую позицию КС

28 октября 2021 г. 19:55

Адвокаты – о выводах КС о компенсации морального вреда потерпевшим от преступлений против собственности

Как уже сообщала «АГ», 26 октября Конституционный Суд вынес Постановление № 45-П, которым признал несоответствующей Конституции ч. 1 ст.

151 ГК в той мере, в какой она служит основанием для отказа в компенсации морального вреда, причиненного гражданину преступлением против собственности, в силу одного лишь факта квалификации данного деяния как посягающего на имущественные права потерпевшего.

Эксперты «АГ» проанализировали постановление Конституционного Суда, который призвал устанавливать, причинены ли потерпевшему от преступления физические или нравственные страдания вследствие нарушения его личных неимущественных прав либо посягательства на принадлежащие ему нематериальные блага.

В ФПА полагают, что постановление должно привести к изменению порочной практики согласно которой, если нарушены исключительно имущественные интересы, то моральные страдания понесены быть не могут.

Обращение в КС

Напомним, с жалобой в Конституционный Суд обратился Сергей Шиловский, которому санитар И. отказался выдать тело матери без дополнительной платы за оказанные услуги в размере 6 тыс. руб.

Когда выяснилось, что никакие услуги оплачивать не надо было, а санитар забрал деньги себе, Сергей Шиловский написал заявление о преступлении. По его результатам было возбуждено уголовное дело.

Следствие длилось два года, по истечении которых дело поступило в Тимашевский районный суд Краснодарского края. Суд признал И. виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 159 УК, и прекратил уголовное преследование по основаниям ст. 76.2 УК и ст. 25.

1 УПК в связи с назначением меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа в размере 50 тыс. руб. И. в суде перевел потерпевшему 6 тыс. руб.

Заявленный в рамках уголовного дела гражданский иск о взыскании компенсации морального вреда в размере 1 млн руб. первая инстанция оставила без рассмотрения, разъяснив потерпевшему право на обращение с иском в суд в порядке гражданского судопроизводства. Суд указал, что преступление относится к категории преступлений, направленных против собственности, т.е.

против его имущественных прав, и не затрагивает его неимущественные права, тогда как ни гражданское, ни иное законодательство РФ не содержит указаний на возможность компенсации морального вреда, причиненного преступлением против собственности. Краснодарский краевой суд исключил из резолютивной части постановления указание об оставлении без рассмотрения гражданского иска.

Кассационный суд оставил постановление без изменения.

25 сентября 2019 г. Тимашевский районный суд отказал в удовлетворении иска о компенсации морального вреда, причиненного преступлением. Суд мотивировал это тем, что в результате противоправных умышленных действий И. были нарушены имущественные права Сергея Шиловского.

Право на компенсацию морального вреда возникает при нарушении личных неимущественных прав гражданина или посягательстве на иные принадлежащие ему нематериальные блага, и только в случаях, прямо предусмотренных законом, такая компенсация может взыскиваться при нарушении имущественных прав гражданина.

В связи с этим преступления, в результате которых были нарушены только имущественные права потерпевшего, хотя и могут причинить нравственные страдания потерпевшему, но не влекут возникновение у него субъективного права на компенсацию морального вреда, а у лица, совершившего такое преступление, соответственно, не возникает гражданско-правовая обязанность возместить причиненный моральный вред.

Краснодарский краевой суд оставил решение без изменения. Четвертый кассационный суд общей юрисдикции также оставил жалобу без удовлетворения. Определением судьи Верховного Суда было отказано в передаче кассационной жалобы для рассмотрения судебной коллегией ВС.

Сергей Шиловский обратился в Конституционный Суд. Сославшись на ст. 52 Конституции, которая предусматривает право потерпевших от преступлений на компенсацию причиненного ущерба, и на ч. 4 ст.

42 УПК, согласно которой по иску потерпевшего о возмещении в денежном выражении причиненного ему морального вреда размер возмещения определяется судом при рассмотрении уголовного дела или в порядке гражданского судопроизводства, заявитель попросил признать ст. 151 ГК неконституционной.

Заявитель посчитал, что спорная норма лишает граждан, потерпевших от преступлений, направленных против собственности, права на компенсацию морального вреда, причиненного преступлением.

Норма признана неконституционной в части

Рассмотрев жалобу, Конституционный Суд указал, что в деле заявителя вопрос об определении размера компенсации морального вреда, причиненного преступлением, не рассматривался, а потому ч. 2 ст.

151 ГК судами непосредственно не применялась, поэтому производство по делу в этой части было прекращено. Предметом рассмотрения КС стала ч. 1 ст.

151 ГК в той мере, в какой она служит основанием для решения вопроса о праве на компенсацию морального вреда, причиненного гражданину совершенным в отношении него преступлением против собственности.

«КоммерсантЪ»: КС РФ расширил право требовать компенсации морального вреда

КС отметил, что, осуществляя в рамках дискреционных полномочий регулирование отношений, связанных с реализацией конституционных гарантий прав лиц, потерпевших от преступлений, на доступ к правосудию и на компенсацию причиненного им ущерба, законодатель исходил из того, что для защиты прав и законных интересов указанных лиц в первую очередь предназначено уголовное судопроизводство (п. 1 ч. 1 ст. 6 УПК). Именно поэтому основным средством судебной защиты прав потерпевшего является рассмотрение в рамках уголовного судопроизводства предъявленного им гражданского иска в порядке, предусмотренном уголовно-процессуальным законом.

Суд сослался на ряд определений и указал, что по смыслу ч. 1 ст. 42 УПК статус лица в качестве потерпевшего устанавливается исходя из его фактического положения и лишь процессуально оформляется постановлением дознавателя, следователя или суда о признании потерпевшим, но не формируется им.

Это связано с тем, что обеспечение гарантируемых Конституцией прав и свобод в уголовном судопроизводстве обусловлено не формальным признанием лица тем или иным участником производства по уголовному делу, в частности потерпевшим, а наличием сущностных признаков, характеризующих фактическое положение этого лица как нуждающегося в обеспечении соответствующих прав.

Конституционный Суд отметил, что компенсация морального вреда как самостоятельный способ защиты гражданских прав, будучи одновременно и мерой гражданско-правовой ответственности, правовая природа которой является единой независимо от того, в какой сфере отношений – публично- или частноправовой – причиняется такой вред, не исключает возможности возложения судом на правонарушителя обязанности денежной компенсации морального вреда, причиненного действиями (бездействием), ущемляющими в том числе имущественные права гражданина, – в тех случаях и в тех пределах, в каких использование такого способа защиты гражданских прав вытекает из существа нарушенного нематериального права и характера последствий этого нарушения.

Соответственно, отметил КС, действующее правовое регулирование не предполагает безусловного отказа в компенсации морального вреда лицу, которому физические или нравственные страдания были причинены в результате преступления, в силу одного лишь факта квалификации данного деяния как посягающего на имущественные права.

Как заметил Конституционный Суд, Пленум ВС в Постановлении от 13 октября 2020 г.

№ 23 «О практике рассмотрения судами гражданского иска по уголовному делу», в частности, указал, что по общему правилу гражданский иск о компенсации морального вреда может быть предъявлен по уголовному делу в тех случаях, когда такой вред причинен потерпевшему преступными действиями, нарушающими его личные неимущественные права (например, права на неприкосновенность жилища, частной жизни, личную и семейную тайну, авторские и смежные права) либо посягающими на принадлежащие ему нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности и др.). В то же время исходя из положений ч. 1 ст. 44 УПК и ст. 151 и 1099 ГК в их взаимосвязи гражданский иск о компенсации морального вреда подлежит рассмотрению судами и в тех случаях, когда в результате преступления, посягающего на чужое имущество или другие материальные блага, вред причиняется также личным неимущественным правам либо принадлежащим потерпевшему нематериальным благам.

Тем самым Верховный Суд, отметил КС, хотя не исключил в принципиальном плане возможность компенсации морального вреда, причиненного преступлением, нарушающим имущественные права потерпевшего, но фактически адресовал ее применение лишь к случаям, которые фигурировали в качестве примеров и в которых само по себе преступное деяние непосредственно затрагивает и личные неимущественные права либо нематериальные блага.

Такая возможность – применительно к гражданам, потерпевшим от отдельных преступлений, которыми нарушались их имущественные права, – признавалась Верховным Судом и ранее, обратил внимание КС.

В частности, когда он пришел к выводу о том, что владелец переносного персонального компьютера вправе защищать личные неимущественные права, нарушенные вследствие неправомерного доступа к размещенной на нем информации, путем требования компенсации морального вреда (п.

8 Обзора судебной практики Верховного Суда № 2 (2020), утвержденного Президиумом ВС 22 июля 2020 г.).

Однако и в указанном случае возможность компенсации морального вреда признана лишь применительно к потерпевшему от конкретного преступления, и при этом акцент сделан именно на статусе информации, хранившейся в ноутбуке и составляющей личную тайну.

Между тем, указал КС, ч. 1 ст.

151 ГК как таковая не исключает компенсацию морального вреда в случае совершения в отношении гражданина любого преступления против собственности, которое нарушает не только имущественные права данного лица, но и его личные неимущественные права или посягает на принадлежащие ему нематериальные блага (включая достоинство личности), если при этом такое преступление причиняет лицу физические или нравственные страдания.

Конституционный Суд отметил, что установленный действующим законодательством механизм защиты личных неимущественных прав и нематериальных благ, предоставляя гражданам возможность самостоятельно выбирать адекватные способы судебной защиты, не освобождает их, по общему правилу, от бремени доказывания самого факта причинения морального вреда и обоснования размера денежной компенсации. В то же время обстоятельства дела могут свидетельствовать о причинении физических или нравственных страданий потерпевшему от преступления против собственности, которое явным образом нарушает его личные неимущественные права либо посягает на принадлежащие ему нематериальные блага (например, при совершении преступления в отношении лица, заведомо для виновного находящегося в тяжелой жизненной ситуации, обусловленной, в частности, утратой близкого человека). В таком случае факт причинения морального вреда потерпевшему от указанного преступления не может быть сам по себе поставлен под сомнение судом, что, в свою очередь, не может им не учитываться в ходе оценки представленных доказательств в их совокупности.

Суд признал ч. 1 ст.

151 ГК соответствующей Конституции, поскольку она сама по себе не исключает компенсацию морального вреда в случае совершения в отношении гражданина преступления против собственности, которое нарушает не только имущественные права данного лица, но и его личные неимущественные права или посягает на принадлежащие ему нематериальные блага (включая достоинство личности), если при этом такое преступление причиняет указанному лицу физические или нравственные страдания. В то же время КС признал ч. 1 ст. 151 ГК не соответствующей Конституции, поскольку она служит основанием для отказа в компенсации морального вреда, причиненного гражданину совершенным в отношении него преступлением против собственности, в силу одного лишь факта квалификации данного деяния как посягающего на имущественные права потерпевшего, без установления на основе исследования фактических обстоятельств дела того, причинены ли потерпевшему от указанного преступления физические или нравственные страдания вследствие нарушения его личных неимущественных прав либо посягательства на принадлежащие ему нематериальные блага. Судебные акты, вынесенные по делу Сергея Шиловского, КС постановил пересмотреть.

Эксперты поддержали правовую позицию КС

Вице-президент ФПА Елена Авакян назвала постановление ожидаемым. По ее мнению, это правильное, прогрессивное решение, которое должно привести к изменению порочной практики считать, что если нарушены исключительно имущественные интересы, то моральные страдания понесены быть не могут.

Елена Авакян заметила, что практически единственный закон, где по материальным составам предусмотрено возмещение, – Закон о защите прав потребителей. «Конечно, размер компенсации взыскивается в очень смешных размерах, исходя из суммы покупки.

Но всегда нужно иметь в виду, что материальный ущерб может сопровождаться огромными моральными потрясениями.

Именно поэтому Конституционный Суд признал возможность исследовать полученные моральные страдания вследствие причиненного материального ущерба», – подчеркнула она.

Елена Авакян обратила внимание, что суды, даже когда это и возможно, очень странно оценивают моральные страдания. Как правило, смерть человека оценивается в 1 млн руб., а ущерб, причиненный незаконным медицинским вмешательством, – в 500-700 тыс. руб.

«Но что можно восстановить на такие деньги? Вернуть детородные функции после незаконного аборта? КС этот вопрос поднимает, но до конца не решает.

Поэтому только изменение психологического отношения к этому вопросу судей, которые будут подлинным образом оценивать глубину моральных страданий, может изменить практику», – посчитала адвокат.

Марина Нагорная

Подробная информация опубликована на advgazeta.ru