yugtimes.com

Президент РФ Владимир Путин подписал поправки в Уголовно-процессуальный кодекс РФ, которыми, в частности, ограничивается содержание под стражей фигурантов дел об экономических преступлениях. Инициатором этих изменений выступил Верховный суд РФ.

Новым законом в статье 108 «Заключение под стражу» УПК уточняется перечень лиц, в отношении которых не может быть избрана мера пресечения в виде заключения под стражу, при условии, что данные лица имеют постоянное место жительства на территории РФ и не совершали попыток скрыться от следствия или суда.

К таким лицам, в частности, относятся совершившие преступления против собственности индивидуальные предприниматели в связи с осуществлением ими предпринимательской деятельности и (или) управлением принадлежащим им имуществом, используемым в целях предпринимательской деятельности, либо члены органа управления коммерческой организации в связи с осуществлением ими полномочий по управлению организацией, либо в связи с осуществлением коммерческой организацией предпринимательской или иной экономической деятельности. Эти положения помогут избежать трудностей, возникающих в правоприменительной практике при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и решении вопроса, относится ли преступление, в совершении которого подозревается или обвиняется лицо, к сфере предпринимательской деятельности.

Статья 109 «Сроки содержания под стражей» УПК дополняется положениями, устанавливающими дополнительные требования к ходатайствам о продлении срока содержания обвиняемых под стражей.

Кроме оснований и мотивов дальнейшего продления срока содержания обвиняемого под стражей, постановление о возбуждении такого ходатайства должно содержать сведения о следственных и иных процессуальных действиях, произведенных в период после избрания меры пресечения или последнего продления срока содержания обвиняемого под стражей, либо причины, по которым такие действия не были произведены в установленные ранее сроки.

Срок, на который продлевается содержание обвиняемого под стражей, должен определяться исходя из объема следственных и иных процессуальных действий, приведенных в этом постановлении. Кроме того, подписанным законом вносятся еще две новеллы.

Во-первых, суд при принятии решения о продлении срока содержания под стражей может сократить указанный в постановлении о возбуждении ходатайства срок, если посчитает его достаточным для выполнения объема следственных и иных процессуальных действий, приведенных в этом постановлении.

Во-вторых, в случае принятия решения об отказе в удовлетворении ходатайства о продлении срока содержания под стражей в отношении обвиняемого судья по собственной инициативе вправе при наличии оснований, предусмотренных статьей 97 «Основания для избрания меры пресечения» УПК, и с учетом обстоятельств, указанных в статье 99 «Обстоятельства, учитываемые при избрании меры пресечения» УПК, избрать в отношении обвиняемого меру пресечения в виде запрета определенных действий, залога или домашнего ареста.

Уголовному делу – время, аресту имущества – разумный срок

Одним из средств защиты прав и законных интересов потерпевших от преступлений является гражданский иск в рамках уголовного судопроизводства (ст. 44 УПК РФ). Заявляя такой иск, граждане и юридические лица могут возместить вред, причиненный преступлением. Для обеспечения возмещения вреда, а также взыскания штрафа, других имущественных взысканий или возможной конфискации имущества следователи и дознаватели наделены правом ходатайствовать перед судом о наложении ареста на определенное имущество, наличие которого служит гарантией прав потерпевших (ч. 1, ч. 3 ст. 115 УПК РФ). Таким образом, смысл ареста имущества состоит в ограничении для собственников или владельцев имущества права распоряжаться, а иногда и пользоваться арестованным имуществом для того, чтобы преступники не смогли избавиться от своей собственности или скрыть ее от справедливых притязаний потерпевших. При этом закон позволяет сохранять арест имущества даже в случаях, когда предварительное расследования по уголовному делу приостановлено (ч. 5 ст. 115.1 УПК РФ). Кроме того, суд может и вовсе изъять арестованную собственность у владельца и передать ее на хранение собственнику или владельцу этого имущества либо иному лицу (ч. 2 ст. 115 УПК РФ).

Одновременно в соответствии с действующим законодательством помимо имущества непосредственных участников преступления суд может арестовать и имущество, принадлежащее третьим лицам.

В том числе ими могут быть и добросовестные приобретатели имущества, ставшие невольными участниками мошеннических схем.

Так, арест на имущество третьих лиц налагается, если у следствия есть достаточные основания полагать, что движимое или недвижимое имущество:

Узнайте, какими еще способами помимо ареста имущества можно гарантировать исполнение будущего судебного решения, из раздела «Правосудие» Домашней правовой энциклопедии. Получите бесплатный доступ на 3 дня! Получить доступ

• было получено в результате преступных действий;
• использовалось или предназначалось для использования в качестве орудия преступления либо для финансирования терроризма, организованной преступной группы, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации) (ч. 3 ст. 115 УПК РФ).

Отметим, что несколько лет назад КС РФ отдельно указал на необходимость обеспечить эффективную защиту права собственности лиц, на чье имущество был наложен арест, включая возможность компенсации убытков, причиненных чрезмерно длительным применением данной меры процессуального принуждения и обязал законодателя внести в УПК РФ соответствующие изменения (Постановление КС РФ от 31 января 2011 г. № 1-П).

15 сентября вступил в силу Федеральный закон от 29 июня 2015 года № 190-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (далее – Закон № 190-ФЗ), который изменил нормы УПК РФ и некоторых других законов в части ареста имущества. Как поясняют авторы законопроекта (депутаты Госдумы Андрей Луговой и Михаил Старшинов), документ был разработан в целях реализации упомянутой позиции КС РФ.

УПК РФ был дополнен определением термина «имущество» – уголовно-процессуальный закон понимает под ним любые вещи, включая наличные деньги, ценные бумаги, безналичные средства, находящиеся на счетах и во вкладах в банках, имущественные права, включая права требования и исключительные права (п. 13.

1 ст. 5 УПК РФ). Отметим, что этот перечень не совпадает с перечнем объектов, перечисленных в ГК РФ. К примеру, к имуществу с позиции уголовного судопроизводства нельзя будет отнести результаты работ и оказание услуг, объекты интеллектуальной собственности, а также нематериальные блага (ст. 128 ГК РФ).

МНЕНИЕ

Всеволод Аргунов, доцент кафедры гражданского процесса юридического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова, адвокат Московской областной коллегии адвокатов, к. ю. н.:

«Подход законодателя, заключающийся в разделении понятий имущества применительно к целям уголовного и гражданского судопроизводства нельзя назвать оправданным.

Это способно привести к непредсказуемым последствиям при толковании данной нормы правоприменителем и незаконному ограничению прав владельцев и собственников арестованного имущества.

Например, возможны разногласия между собственником (владельцем, управомоченным лицом) имущества и следственным органом относительно того, входит ли конкретное имущественное право в понятие имущества для целей уголовного судопроизводства. Это может вылиться, например, в необоснованное наложение или несвоевременное снятие ареста.

Наложение ареста на имущество – это по сути не следственное действие, а способ защиты и обеспечения имущественных интересов потерпевшего по уголовному делу, а также государства, вынужденного нести бремя расходов на уголовно-процессуальную деятельность.

Поэтому и подходы к данному институту уголовно-процессуального права должны быть цивилистическими, а не уголовно-правовыми. Так, имуществу, в особенности правам, свойственны изменения в правовом статусе независимо от того наложен на него арест или нет. Гражданский оборот невозможно заморозить.

Например, арестованное право может прекратиться во время ареста, изменить свое содержание (например, может поменяться обязанное лицо или добавиться новое управомоченное лицо в обязательстве).

И все это происходит по правилам гражданского а не уголовного права! Предлагаемые правила ареста нацелены в основном на вещи, как обычно и бывает на практике, а вот с правами, особенно с нематериальными благами (например, интеллектуальная собственность) – беда».

Кроме того, был уточнен порядок наложения и снятия ареста с имущества. Так, теперь, налагая арест на имущество, суд должен не только обосновать свое решение, но и установить ограничения по владению, пользованию и распоряжению имуществом.

В случае установления ограничений этих правомочий об этом необходимо будет предупреждать лиц, которым арестованное имущество передается на хранение.

Сниматься же арест или ограничения прав на имущество могут не только постановлением следователя или дознавателя, как это было раньше, но и автоматически – в случае истечения установленного судом срока ареста или отказа в его продлении (ч. 1, ч. 6, ч. 9 ст. 115 УПК РФ).

При составлении протокола о наложении ареста следователь обязан разъяснить право владельца на обжалование решения об аресте его имущества и право ходатайствовать об изменении ограничений, которым подвергнуто арестованное имущество (ч. 8 ст. 115 УПК РФ).

Кроме того, поправки конкретизировали порядок рассмотрения судом ходатайств следствия об аресте имущества третьих лиц. В целом он соответствует порядку санкционирования судом проведения следственных действий, установленному ст. 165 УПК РФ.

Так, судья будет единолично принимать решение об аресте имущества в срок, не превышающий 24 часов с момента получения соответствующего ходатайства.

В исключительных случаях, когда наложение ареста на имущество не терпит отлагательства, арест имущества может быть произведен и без получения на то санкции суда.

В этом случае следователь или дознаватель в течение 24 часов с момента начала производства следственного действия уведомляет судью и прокурора о производстве следственного действия. А судья, также в течение 24 часов, выносит постановление о законности или незаконности проводимых следственных действий.

Судья при этом должен обосновать свое решение о наложении ареста, указав на конкретные фактические обстоятельства, на основании которых он его принял, и установить ограничения, связанные с владением, пользованием, распоряжением арестованным имуществом. Кроме того, в постановлении должен быть указан срок наложения ареста (ч. 3 ст. 115, ч. 2, ч. 5 ст. 165 УПК РФ).

МНЕНИЕ

Андрей Комиссаров, руководитель коллегии адвокатов «Комиссаров и партнеры», адвокат:

«На практике следствие и суды нередко довольно широко толкуют ст. 115 УПК РФ о наложении ареста на имущество. Например, известен случай, когда суд наложил арест на автомобиль, принадлежащий владелице, с которой подозреваемый не был в зарегистрированных отношениях, и которая не проходила по уголовному делу, а также не привлекалась в качестве гражданского ответчика.

При этом автомобиль был приобретен в кредит – налицо тот факт, что имущество не было получено в результате преступных действий обвиняемого. Однако суды наложили арест на автомобиль как на имущество обвиняемого, принадлежащего ему на праве совместной собственности. Неудивительно, что при таком подходе срок ареста судами не был установлен.

Хочется надеяться, что новые специальные нормы о наложении ареста на имущество лиц, напрямую не причастных к совершению преступления, закрепленные в ч. 3 ст. 115 УПК РФ, переломят ситуацию и побудят суды более тщательно исследовать обстоятельства, свидетельствующие о необходимости применения этой меры процессуального принуждения.

Другими словами, судебные акты будут мотивированными и обоснованными исходя не только из одних общих принципов уголовного судопроизводства».

В УПК РФ были также закреплены принципы определения разумности сроков ареста имущества лиц, не являющихся подозреваемыми, обвиняемыми или несущими по закону материальную ответственность за их действия.

Так, при вынесении соответствующих решений суды должны учитывать общую продолжительность ареста, а также ряд иных обстоятельств (ч. 3.2 ст. 6.1 УПК РФ).

К таким обстоятельствам относятся правовая и фактическая сложность уголовного дела, поведение участников уголовного судопроизводства, достаточность и эффективность действий суда и должностных лиц органов следствия и общая продолжительность уголовного судопроизводства (ч. 3 ст. 6.1 УПК РФ).

В случае необоснованного продления сроков применения ареста имущества третьих лиц они получили право подать иск о назначении им денежной компенсации. Кроме того, пострадавшие от нарушения разумных сроков смогут потребовать возмещения причиненного им имущественного вреда (ч. 6 ст. 115.1 УПК РФ, ст.

1069-1070 ГК РФ). Для этого внесены необходимые поправки в Федеральный закон от 30 апреля 2010 года № 68-ФЗ «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок» и Кодекс административного судопроизводства РФ (ст. 2-3 Закона № 190-ФЗ).

Так, обратиться в суд с иском о присуждении компенсации можно будет, если продолжительность срока ареста превысила четыре года – даже если уголовное преследование еще не прекращено или приговор еще не вступил в силу.

Однако если приговор уже вступил в силу или уголовное дело прекращено, заявление о присуждении компенсации может быть подано не раньше чем через шесть месяцев с этого момента (ч. 7.2 ст. 3 Федерального закона от 30 апреля 2010 г.

№ 68-ФЗ «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок», ч. 7 ст. 250 Кодекса административного судопроизводства РФ).

Лицам, имущество которых арестовано, разрешено участвовать в процедуре продления сроков ареста. При этом следователь или дознаватель, прежде чем ходатайствовать перед судом о продлении сроков ареста, обязан документально зафиксировать тот факт, что основания для применения ареста не отпали.

А перед приостановлением предварительного следствия следователь или дознаватель должны решить вопрос о продлении срока ареста на имущество на период приостановления уголовного дела. К постановлению о возбуждении ходатайства прилагаются материалы, подтверждающие его обоснованность.

Также должностные лица обязаны рассмотреть в постановлении вопрос о возможном изменении наложенных на арестованное имущество ограничений либо об отмене ареста вовсе.

При этом если решается вопрос о приостановлении уголовного дела, то судья обязан либо отменить арест имущества вовсе, либо продлить меру пресечения, изменив, однако, ее содержание. В последнем случае суд может запретить лишь отчуждать или уничтожать арестованное имущество.

В случае продления сроков ареста о таком решении суда должны будут информироваться в том числе и третьи лица, которым принадлежит имущество. Постановление судьи о продлении сроков ареста может быть обжаловано в вышестоящий суд в апелляционном и кассационном порядке (ч. 1-7 ст. 115.1, ч. 6-7 ст. 208 УПК РФ).

Действие УПК РФ в новой редакции будет распространятся и на случаи ареста имущества, произошедшие до дня вступления в силу поправок, если арест, наложенный на имущество, не был отменен (ч. 2 ст. 4 Закона № 190-ФЗ).

*** 

Наложение ареста на имущество по своей сути является довольно серьезным инструментом обеспечения исполнения приговора, ограничивающим осуществление ряда важных гражданских прав. В то же время, как отмечает Всеволод Аргунов, в рамках уголовного судопроизводства эта мера применяется нечасто.

Это же касается и ареста имущества принадлежащего лицам, непричастным напрямую к совершению преступления.

Однако в целом уточненные положения закона лучше обеспечивают интересы лиц, чье имущество помещается под арест, нежели действовавший до недавнего времени уголовно-процессуальный закон, резюмирует эксперт.

Упк дополнен новеллами об арестах

Президент РФ  Владимир Путин подписал  поправки   в  Уголовно-процессуальный кодекс  РФ, которыми, в частности, ограничивается содержание под стражей фигурантов дел об экономических преступлениях. Инициатором этих  изменений   выступил Верховный суд РФ.

Новым законом в  статье 108 «Заключение под стражу» УПК уточняется перечень лиц, в  отношении которых не  может быть избрана мера пресечения в  виде заключения под стражу, при условии, что данные лица имеют постоянное место жительства на  территории  РФ и  не  совершали попыток скрыться от  следствия или суда.

К  таким лицам, в  частности, относятся совершившие преступления против собственности индивидуальные предприниматели в  связи с  осуществлением ими предпринимательской деятельности  и (или) управлением принадлежащим им  имуществом, используемым в  целях предпринимательской деятельности, либо члены органа управления коммерческой организации в  связи с  осуществлением ими полномочий по  управлению организацией, либо в  связи с  осуществлением коммерческой организацией предпринимательской или иной экономической деятельности. Эти положения помогут избежать трудностей, возникающих в  правоприменительной практике при избрании меры пресечения в  виде заключения под стражу и  решении вопроса, относится  ли преступление, в  совершении которого подозревается или обвиняется лицо, к  сфере предпринимательской деятельности.

Статья 109 «Сроки содержания под стражей» УПК дополняется положениями, устанавливающими дополнительные требования к  ходатайствам о  продлении срока содержания обвиняемых под стражей.

Кроме оснований и  мотивов дальнейшего продления срока содержания обвиняемого под стражей, постановление о  возбуждении такого ходатайства должно содержать сведения о  следственных и  иных процессуальных действиях, произведенных в  период после избрания меры пресечения или последнего продления срока содержания обвиняемого под стражей, либо причины, по  которым такие действия не  были произведены в  установленные ранее сроки.

Срок, на  который продлевается содержание обвиняемого под стражей, должен определяться исходя из  объема следственных и  иных процессуальных действий, приведенных в  этом постановлении. Кроме того, подписанным законом вносятся еще две новеллы.

Во-первых суд, при принятии решения о  продлении срока содержания под стражей, может сократить указанный в  постановлении о  возбуждении ходатайства срок, если посчитает его достаточным для выполнения объема следственных и  иных процессуальных действий, приведенных в  этом постановлении.

• Во-вторых, в  случае принятия решения об  отказе в  удовлетворении ходатайства о  продлении срока содержания под стражей в  отношении обвиняемого, судья по  собственной инициативе вправе при наличии оснований, предусмотренных статьей 97  «Основания для избрания меры пресечения» УПК, и  с  учетом обстоятельств, указанных в  статье 99  «Обстоятельства, учитываемые при избрании меры пресечения» УПК, избрать в  отношении обвиняемого меру пресечения в  виде запрета определенных действий, залога или домашнего ареста.
• Источник: https://legal.report/upk-dopolnen-novellami-ob-arestah/
• Фото взято из открытого источника

История возникновения и развития домашнего ареста как меры пресечения в отечественном уголовном судопроизводстве



В данной статье рассматривается история возникновения и развития домашнего ареста.

Ключевые слова: домашний арест, временные этапы развития домашнего ареста, нормативное закрепление института домашнего ареста.

Необходимость изучения истории развития мер пресечения, в том числе домашнего ареста и его места в системе мер пресечения, обусловлена тем, что без знания истории нельзя учесть в полной мере аспекты правового регулирования названного института и взять все положительное для его использования в современной правовой системе. Поэтому мы попытаемся проследить эволюцию домашнего ареста от самых истоков его возникновения до современного состояния правового регулирования.

Мера пресечения в виде домашнего ареста в отечественном законодательстве известна давно. Отдельные исследователи отмечают зачатки домашнего ареста еще в XVII в. Так, например, Овчинников Ю. Г.

в своем исследовании обнаруживает признаки домашнего ареста «… когда к обвиняемым знатного происхождения приставляли пристава для надзора. Поднадзорные при этом находились у себя в жилище.

Таким образом, хотя название рассматриваемой меры не встречалось, но впервые в истории России обнаруживается значимый признак домашнего ареста: наличие надзора со стороны должностных лиц органов государственной власти за правонарушителем, которому предписывалось не покидать пределы своего дома. … уже в то время появились зачатки формы контроля, которая известна сегодня — контроль без применения технических средств, осуществляемый путем постоянного наблюдения за обвиняемым [4, С. 11].

Приведенный пример, указывает на элитарность рассматриваемого принуждения, которое применялось в отношении субъектов с высоким социальным статусом.

Такая ситуация может быть объяснена официально закрепленным социальным неравенством людей как в России, так и во всем мире.

Большинство современных исследователей указывают, что впервые мера пресечения в виде домашнего ареста появилась в Своде законов Российской Империи 1832 г.

Совершенно справедливо отметил А. Ф. Кистяковский: «Издание Свода законов есть важная эпоха в истории нашего законодательства вообще и судопроизводства в частности. С изданием Свода законов не было внесено перемен в наши учреждения; дух закона остался тот же самый, как и до издания.

Тем не менее, этой законодательной работой сделано было много: все действующие законы приведены в известность, расположены в систему по предметам, подведены, хоть в слабой степени, под известные начала [3, С. 47].

Свод законов предусматривал, что при избрании меры пресечения, в том числе и домашнего ареста, необходимо учитывать такие обстоятельства, как причастность лица к совершению преступления, тяжесть преступления, звание обвиняемого и большее или меньшее подозрение в намерении совершить побег.

По Своду 1832 г. следующим образом проведены границы для определения каждой из упомянутых мер.

Тюремному заключению подлежат лица, которые обвиняются в преступлениях, влекущих лишение всех прав состояния или торговую казнь, а равно и те, кто был обвиняемым в других менее важных преступлениях, но не мог предоставить себе поруки (ст.877).

Согласно ст. 878 тома 15 Свода законов 1832 г. полицейский надзор и домашний арест могли быть применены в отношении обвиняемых в преступлениях менее важных, за которые они подлежали бы тюремному заключению на «известное» время.

Таким образом, отсутствовала дифференциация между домашним арестом и полицейским надзором.

Следующим важным моментом в истории домашнего ареста стала реформа 1864 г., которой были внесены изменения в Своде законов, а затем и принят новый Устав уголовного судопроизводства 1864 г.

Новый устав отличался количеством новелл, так например «…при решении вопроса об избрании меры пресечения судебным следователем необходимо было учитывать … силу предоставленных улик, возможность скрыть следы преступления, состояние здоровья обвиняемого, пол, возраст и положение обвиняемого в обществе [5, С. 46].

Также претерпел изменения порядок избрания, отмены, изменения домашнего ареста: «избрать домашний арест в качестве меры пресечения мог только судебный следователь…правом на отмену, изменение … пользовался следователь…и Сенат, судебная палата, окружной суд, прокурор [5, С. 48].

Несмотря на все изменения, домашний арест не был четко регламентирован в Уставе 1864 г., и был похож на Свод законов 1832 г.

Следующим этапом исторического развития домашнего ареста стало принятие декрета о суде № 1 от 24 ноября 1917 года.

На развитие домашнего ареста, и мер пресечения в целом, влияла военная обстановка.

Было принято много нормативно правовых актов, касающихся непосредственно регулирования системы мер пресечения. К таким актам можно отнести: «Положение о народном суде» от 30 ноября 1918 года, различные военный инструкции, «Положение о военных следователях» от 30 сентября 1919 года, который исключал из списка мер пресечения домашний арест.

Далее в 1922–1923 гг. «принятие семи кодексов по различным отраслям [6]. Это, например, Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР от 25 мая 1922 г., который включал домашний арест в систему мер пресечения. Согласно кодексу РСФСР 1922 г.

«домашний арест, как мера пресечения заключается в лишении обвиняемого свободы в виде изоляции его на дому с назначением стражи или без таковой [1, С. 295]. Впоследствии кодекс 1922 г.

претерпевал изменения, однако эти изменения не касались мер пресечения, в том числе домашнего ареста.

Следующим этапом в истории домашнего ареста было издание нового Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР от 15 февраля 1923 г., который так же, как и предыдущий кодекс, закреплял домашний арест как меру пресечения. И надо отметить, что никаких существенных изменений относительно домашнего ареста не произошло.

Домашний арест, как и прежде, считался мерой привилегированного сословия, поскольку он применялся к лицам, занимающим высокое служебное положение, другими словами, к «элите» общества, в исключительных случаях домашний арест применяли к больным, старикам, беременным и детям.

С утверждением 25 декабря 1958 года Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик, домашний арест исчезает из систем мер пресечения Союза ССР и союзных республик, несмотря на то что, ст. 33 Основ предусматривала возможность определения иных мер пресечения в законодательстве союзных республик [2, С. 67].

В науке же уголовно — процессуального права начиная с 70-х годов возобновилась дискуссия о необходимости включения в перечень мер пресечения домашнего ареста.

Политический режим, сложившийся в то время в стране обязывал применять самую суровую меру пресечения, в связи с чем остальные меры пресечения стали применяться гораздо реже, вскоре Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР 1960 г. и вовсе упразднил домашний арест из списка мер пресечения.

Таким образом, можно выделить следующие временные этапы исторического развития меры пресечения в виде домашнего ареста:

I- й этап — обвинительно-розыскной (с XVII в. по 1832 г.).

Отсутствие законодательного закрепления домашнего ареста как меры пресечения. Появление индивидуальных особенностей в виде надзора должностных лиц органов государственной власти в условиях домашней изоляции правонарушителя.

ІІ-й этап — поисково-состязательный (с 1832 г. по1919 г.).

Домашний арест как мера пресечения впервые нормативно закреплен в Своде законов 1832 года, а в последующем и в Уставах уголовного судопроизводства 1864 года.

ІІІ-й этап — советско-российский (с 1919 г. по 2001 г.).

Система мер пресечения законодательно закреплена в п.78 «Положения о военных следователях», утвержденного 30 сентября 1919 г. Домашний арест как мера пресечения временно упразднена.

С изданием кодифицированного уголовно-процессуального законодательства (Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР 1922 г. и Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР 1923 г.

) домашний арест становится неотъемлемой составляющей системы мер пресечения, которая просуществовала до вступления в действие Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР 1960 года, ликвидировавшего названную меру пресечения по идеологическим соображениям.

ІѴ-й этап — судебно-состязательный (с 2001 г. по настоящее время).

Проведение судебной реформы в Российской Федерации и принятие в 2001 г. УПК России. Восстановление домашнего ареста в системе мер пресечения.

На основе проведённого обзора источников права можно сделать следующие выводы. Нормативно правовая регламентация домашнего ареста начинается с его закрепления в Своде законов Российской империи 1832 года.

На протяжении всей истории своего существования в России, домашний арест применялся в исключительных случаях, доля его применения в соотношении с заключением под стражу и большинством иных мер пресечения незначительна.

Косвенными причинами такой практики являются:

1. Отсутствие надлежащей регламентации применения домашнего ареста. Ни один из действовавших нормативных правовых актов не предусматривал детального регулирования порядка его применения.
2. Недостаточность людских и материальных ресурсов для широкого применения домашнего ареста.
3. Затруднительность контроля за применением (исполнением) данной меры пресечения со стороны обвиняемого (подозреваемого).

Главная же причина отсутствия широкого применения домашнего ареста, вытекает из его сущности, которая заключается в том, что домашний арест, как и любая мера пресечения применяется для достижения одних и тех же целей при наличии определённых оснований для её применения, и не может сама по себе вытеснить или заменить иные меры пресечения. Необходимость его закрепления в законодательстве, подтверждается продолжительным периодом существования и развития, а также данными судебной статистики, которая свидетельствует об увеличении случаев применения домашнего ареста.

Литература:

1. Голубинский С. А. История законодательства СССР и РСФСР по Уголовному процессу и организации суда 1917–1954 гг. М.: Гос. Издат. юрид. литературы, 1955. — 636 с.
2. Долгушин Д. А. Домашний арест и заключение под стражу: особенности избрания и применения: монография / Д. А. Долгушин; Владимирский гос. ун-т. — Владимир: Издательство Владимирского гос. ун-та, 2008. — 120 с.
3. Кистяковский А. Ф. О пресечении обвиняемому способов уклоняться от следствия и суда. СПб, 1868. — 134 с.
4. Овчинников Ю. Г. Домашний арест как мера пресечения в уголовном процессе: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Омск, 2006. — 22 с.
5. Овчинников Ю. Г. Понятие, цели и сущность домашнего ареста, как меры пресечения в уголовном судопроизводстве России // Следователь, 2011. — № 5
6. Сальников В. П. История государства и права России и зарубежных стран. М.: ЦОКР МВД России, 2014. — 501 с.
7. https://sibac.info/journal/student/17/85780

Основные термины (генерируются автоматически): домашний арест, мера пресечения, Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, система мер пресечения, изменение, Россия, Свод, государственная власть, полицейский надзор, Российская империя.

Арест соизмеряют с залогом

Минюст подготовил законопроект, направленный на защиту прав залогодержателей имущества, на которое накладывается арест в рамках уголовных дел.

В частности, предлагается предусмотреть возможность отмены ареста в случае существенной несоразмерности требований и стоимости арестованного имущества.

Представители банковского и бизнес-сообщества отмечают, что сейчас в подобных ситуациях возникает серьезная проблема — имущество фактически «обездвиживается». Поэтому проект они оценивают позитивно, хотя и отмечают необходимость его доработки.

• Проект изменений в Уголовно-процессуальный кодекс (УПК), в частности, предусматривает обязанность следователей при возбуждении ходатайства перед судом о наложении ареста на имущество, находящееся в залоге, принять меры по уведомлению об этом залогодержателя.
• Самому залогодержателю, которым чаще всего является банк, дается возможность обжаловать решение суда о наложении ареста в вышестоящих инстанциях и ходатайствовать об его отмене.
• Основание для отмены — существенная несоразмерность требований, которые таким образом обеспечиваются (например, требования гражданского истца в рамках уголовного дела, штрафа или конфискации имущества), и стоимости арестованного имущества.
• В Минюсте “Ъ” пояснили, что залогодержатели сталкиваются с проблемами, связанными с невозможностью реализации своих прав — судебный акт о наложении ареста блокирует возможность обращения взыскания на предмет залога, поэтому они вынуждены ожидать окончания уголовного дела или снятия ареста судом.

Отметим, что подготовка проекта связана с поручением президента по итогам встречи с членами правления РСПП в октябре 2020 года. Представитель комитета РСПП по собственности и судебной системе Ирина Котелевская пояснила “Ъ”, что проблема обездвиживания заложенного имущества после его ареста волнует предпринимательское сообщество.

Изначально, поясняет она, РСПП предлагал закрепить, что арест имущества в целях его конфискации отменяется судом по заявлению залогодержателя об обращении взыскания на него по обеспеченному залогом обязательству.

В остальных случаях, например если арест применяется для обеспечения приговора в рамках гражданского иска, предлагалось отменять его по заявлению залогодержателя в судебном порядке, если установлено, что стоимость заложенного имущества позволяет погасить только его требования полностью либо частично.

По словам Ирины Котелевской, позитивно, что в проекте есть нормы об обжаловании решения об аресте предмета залога, а также о возможности его отмены.

Однако, добавляет она, предложенный Минюстом вариант будет еще подробно проанализирован бизнесом для устранения возможных неопределенностей.

Руководитель Экспертного центра по уголовно-правовой политике и исполнению судебных актов «Деловой России» Екатерина Авдеева среди таких вопросов выделяет относительность понятия несоразмерности ущерба.

В целом, говорит она, «трудно прогнозировать, насколько этот проект способен улучшить ситуацию с давлением силовиков на бизнес», но то, что этот проект является «шагом на пути улучшения ситуации, не вызывает сомнения». Юристы концептуально инициативу поддерживают, но более скептически относятся к ее реализации на практике.

Вице-президент Сбербанка Максим Дегтярев отмечает, что сейчас кредитор не может обратить взыскание на заложенное имущество, а в случае его реализации на торгах покупатель не может оформить собственность, если наложен арест.

Предложенный проект Максим Дегтярев оценивает положительно — создается механизм снятия такого ареста. По его мнению, необходимо также предусмотреть возможность снятия ареста по инициативе залогового кредитора в ситуации, когда имущество подготовлено к выставлению на торги в рамках банкротства или исполнительного производства либо уже реализовано на таких торгах.

Евгения Крючкова

«При наложении ареста на имущество следствие не утруждает себя предварительной оценкой, а накладывает его на все, до чего может дотянуться, поэтому часто стоимость арестованного имущества существенно превышает объем возможных требований»,— говорит руководитель уголовно-правовой практики Bryan Cave Leighton Paisner (Russia) Антон Гусев. По его мнению, проект Минюста не увеличит объем прав залогодержателя — решение об аресте могут обжаловать любые лица в той части, в которой затрагиваются их права, но закрепление обязательного уведомления об аресте позволит незамедлительно обратиться за защитой нарушенных прав. При этом, предупреждает юрист, «надо учитывать практику, когда у следователя в деле есть документ о том, что он направил уведомление (например, отметка канцелярии госоргана), но нет подтверждения, что его получили,— ответственность за подобные нарушения минимальна либо отсутствует».

Адвокат Forward Legal Тимур Тажиров поправки поддерживает: «В законе появляется дополнительное основание для снятия ареста». При этом, поясняет он, доказать несоразмерность не представляет особого труда — достаточно доказать рыночную стоимость заложенного имущества, например, отчетом оценщика, и сравнить ее с притязаниями государства и потерпевших в рамках уголовного дела.

«Другое дело, что категория несоразмерности полностью зависит от усмотрения суда, с которым часто соглашаются вышестоящие инстанции при обжаловании»,— говорит Тимур Тажиров.

О подобных рисках предупреждает и старший юрист уголовно-правовой практики адвокатского бюро «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры» Мария Зазирная — например, в ситуациях, когда действительная стоимость арестованных ценных бумаг многократно превышает размер имущественных претензий, суды указывают, что подтвержденная отчетами независимых оценщиков рыночная стоимость приниматься во внимание не будет, поскольку она изменяется с течением времени. «В итоге спор о соразмерности сводится к спору о том, с какой стоимостью имущества нужно проводить соотношение»,— говорит она.

Евгения Крючкова

«Подводные камни» новелл об оглашении досудебных показаний

2 марта 2016 г. Президент РФ В. Путин подписал Федеральный закон № 40-ФЗ «О внесении изменений в статью 281 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации», корректирующий основания оглашения в суде досудебных показаний свидетелей и потерпевших.

Теперь, помимо прочего, показания можно оглашать при наличии одновременно двух условий: во-первых, если потерпевшего или свидетеля оказалось невозможно найти в результате предпринятых мер, и, во-вторых, если обвиняемому ранее предоставлялась возможность оспорить эти показания «предусмотренными законом способами».

Казалось бы, изменения в ст. 281 УПК РФ находятся в русле практики Европейского Суда по правам человека.

Например, в постановлении по делу «Кривошапкин против Российской Федерации» (жалоба № 42224/02) ЕСПЧ указал, что если обвиняемому была предоставлена возможность опровергнуть оглашенные показания неявившихся свидетелей или потерпевших, при определенных обстоятельствах принятие их в качестве доказательств не противоречит само по себе п. 1 и 3 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Однако новеллы содержат несколько «подводных камней», прекрасно иллюстрирующих известный афоризм о том, что не так страшен закон, как его толкуют.

Так, в первоначальной версии законопроекта досудебные показания потерпевших и свидетелей позволялось оглашать только в случае, если давшее их лицо ранее участвовало в очной ставке с обвиняемым.

В последующем предельно конкретные формулировки были заменены на расплывчатое упоминание «возможности оспаривать показания предусмотренными законом способами».

По-видимому, законодатель принял во внимание прозвучавшие при обсуждении законопроекта в первом чтении доводы, согласно которым очная ставка по делу может и не проводиться вовсе, поскольку следователь самостоятельно направляет ход расследования, принимает решение о проведении следственных действий и вправе (но не обязан) проводить очную ставку.

Вместе с тем подобные доводы не являются убедительными. Во-первых, они противоречат Определениям Конституционного Суда РФ № 173-О-О от 25 января 2012 г. и № 1190-О-О от 29 сентября 2011 г.

, согласно которым право следователя самостоятельно направлять ход расследования не безгранично и не исключает необходимость выполнения им в процессе уголовного преследования всего комплекса мер по охране прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве.

Во-вторых, право на перекрестный допрос закреплено в Конвенции о защите прав человека и основных свобод (подп. d п. 3 ст. 6), которая имеет большую юридическую силу, по сравнению с УПК РФ, регламентирующим «процессуальную самостоятельность» следователя.

Таким образом, право следователя самостоятельно направлять ход расследования «подчинено» праву на перекрестный допрос, которое обвиняемый может реализовать по своему усмотрению как при проведении очной ставки, так и при постановке вопросов в суде.

При этом если обвиняемый не ходатайствует о проведении очной ставки или отказывается задавать вопросы в ходе ее проведения – это вовсе не свидетельствует о том, что он автоматически отказывается и от своего права на перекрестный допрос в суде.

Конечно, при правильной трактовке (т.е. с учетом права обвиняемого на перекрестный допрос показывающих против него лиц) формулировка ч. 2.1 ст. 281 УПК РФ и сейчас подразумевает проведение очной ставки между обвиняемым и свидетелем (потерпевшим) – просто потому, что другого столь же эффективного способа реализовать право на перекрестный допрос на досудебном производстве не существует.

Однако при формальном подходе широкая формулировка ч. 2.1 ст. 281 УПК РФ чревата тем, что непроведение очной ставки не будет препятствовать оглашению досудебных показаний свидетелей и потерпевших.

В результате в постановлениях судов будут появляться примерно такие формулировки: «Учитывая, что обвиняемый в ходе предварительного расследования по делу был вправе давать показания и иными предусмотренными законом способами опровергать показания свидетелей по делу, а также принимая во внимание невозможность обнаружения местонахождения свидетеля имярек в результате предпринятых мер ходатайство государственного обвинителя об оглашении показаний свидетеля имярек подлежит удовлетворению».

Еще одна опасность коренится в трактовке п. 5 ч. 2 ст.

281 УПК РФ, согласно которому оглашение досудебных показаний свидетеля или потерпевшего допускается, когда «в результате принятых мер установить [их] место нахождения … для вызова в судебное заседание не представилось возможным».

Если правоприменители будут формально подходить к этому вопросу и принимать решения об оглашении показаний «ненайденных» лиц, например, на основании рапортов сотрудников полиции о двух – трех безрезультатных выходах по последнему известному месту жительства свидетелей, – право на перекрестный допрос будет сведено на нет. Напротив, если меры будут достаточно усердными – оглашение показаний может отвечать требованиям закона. В качестве ориентиров для оценки такого усердия властей можно использовать примеры из практики Европейского Суда по права человека.

Также напомню, что согласно Определению Конституционного Суда РФ от 21 декабря 2000 г. № 293-О оглашение судом показаний отсутствующего свидетеля без законных оснований, т.е. при возможности обеспечить их явку в суд, а также последующее обоснование оглашенными показаниями выводов суда свидетельствует об использовании недопустимых доказательств.

К сожалению, учитывая отношение некоторых правоприменителей к удовлетворению ходатайств стороны обвинения и к правовым позициям Европейского Суда есть опасения, что адвокатам как минимум придется обжаловать обвинительные приговоры вплоть до Верховного Суда РФ (в практике которого есть отмены приговоров в связи с нарушением права на перекрестный допрос); как максимум – обращаться в ЕСПЧ. Возможность обращения в Конституционный Суд РФ за, скажем так, разъяснениями внесенных в ст.281 УПК РФ новелл также остается открытой.

Полный текст статьи размещён на сайте «Новой адвокатской газеты».